Я упал, но смог подняться
Шрифт:
Ох, подойти бы сейчас сзади, прикоснуться к ней, обнять. Я уже и не помню, какое оно на ощупь, женское тело. Ну-ну, Ваня, сиди и не рыпайся. Много чести тебе. Пей, давай, свой чай или кофе и уматывай отсюда подобру-поздорову. Размечтался. Не твоего размера шуба.
– Послушай, пока я что-нибудь приготовлю, может, расскажешь свою историю, что произошло в твоей жизни, ведь не всегда же ты был таким. Как дожил до такой жизни? Водка, наверное, будь она неладна?
Уколола, больно, издевательски. Хотя чего обижаться, отчасти она права.
– А есть ли смысл рассказывать,
Она повернулась ко мне, посмотрела так, как будто решала мою судьбу, потом всё же продолжила:
– И всё же расскажи, и время пройдёт, и, как знать, может и поверю. Но сначала скажи-ка мне, как тебя зовут?
– Иваном меня зовут. Ну, тогда и вы назовите своё имя.
– Ну а я Марина. И не выкай.
– Марина, а могу я вас… тебя попросить об одном одолжении, если можно, конечно. Я бы душ принял, пока ты здесь занята у плиты.
– Давно не мылся? – спросила она, не оборачиваясь.
– Ну знаешь, одно дело купаться в озере, другое дело душ, горячая вода, мыло, шампунь. Я заплачу, у меня теперь деньги есть.
Марина посмотрела на меня снизу вверх, потом выключила плиту, ещё раз посмотрела каким-то грустным взглядом:
– Сейчас, подожди немножко, – сказала она и ушла в свою комнату.
Немного времени прошло, и она вернулась. В руках у неё были какие-то тряпки:
– Вот, здесь тебе чистое бельё, а свою одежду положишь в пакет и выбросишь, когда будешь уходить. И вот тебе лезвие, побрейся. Давай, иди и выходи оттуда молодым.
У меня опять ком в горле встал, но я не мог понять почему: то ли я пожалел самого себя, то ли обрадовался тому, что скоро я приму настоящий душ, как человек, а не как бомж. И всё благодаря этой незнакомой женщине. Как я ей был благодарен, знали бы вы. Одежду чистую дала, разрешила помыться. Интересно, чья это одежда? А впрочем, какое моё дело? Не буду спрашивать, скорее всего, бывшего мужа.
– Остальное найдёшь там, иди уже, чего задумался, – прервала она мои мысли.
– Да как-то неудобно, понимаешь, никак не могу поверить, что всё это происходит со мной.
– Давай, иди, а то сейчас передумаю.
Я поспешил в душ, а то действительно сейчас передумает. Разделся, грязную одежду положил в пакет и залез в ванну. Меня никто не торопил, я чувствовал себя самым счастливым человеком на земле. Смывал грязь с себя целый час. Ещё и побрился. Посмотрел на себя в зеркало. Вот это уже другое дело, на меня смотрел совсем другой человек.
А ты ещё ничего, Иван.
И когда я уже готов был выйти, в дверь постучали:
– Эй, ты там не заснул? Всё уже остыло, придётся ещё раз разогревать.
– Да-да, хозяйка, уже выхожу.
Я ещё раз посмотрел на себя в зеркало, взял пакет с грязной одеждой, открыл дверь и вышел… в свет. Марина стояла спиной ко мне и не услышала, когда я вышел. Около минуты она ещё стояла спиной ко мне, а когда, наконец, почувствовала, что я стою за спиной, посмотрела и сразу села… на стул. Казалось, что она не в себе. Просто сидела, молчала и смотрела на меня.
О, Боже, какой мужчина! Этот бомж ещё даже очень ничего. А выглядел-то на все шестьдесят. Вот что значит следить за собой. Говорят, встречают по одежде, провожают по уму. Ну, ума я ему не дам, если у него его нет, а вот одежда на нём смотрится. В таком виде с ним можно и чайку попить. А может не выгонять его, пусть сегодня поспит здесь в свободной комнате. Конечно же, только сегодня, не навсегда же, только на одну ночь. А мужик смотрится, правда только снаружи. Что же это я делаю, на ночь пускаю в квартиру чужого человека, убьёт ещё и ограбит. Нет, кружка чая и будь здоров, иди себе, откуда пришёл.
« Наверное, понравился», – подумал я, а там кто её знает. Точно понравился, об этом говорили её глаза. Да и я когда-то нравился самому себе, но когда это оценивает женщина, приятно вдвойне. Но к моему удивлению, Марина лишь сказала:
– Садись за стол, сейчас покушаем.
В голубой рубашке, чёрных брюках, на босу ногу (или у неё нет носков, или забыла про них) я сел за стол. Когда она села напротив меня, я заметил, её глаза были грустны. Не понял, что случилось, я чем-то обидел? Да я вообще молчал.
– Что случилось, Марина, чем я тебя обидел?
– Всё в порядке, – она подумала о чём-то, потом встала из-за стола, открыла холодильник.
Достала оттуда бутылку с водкой, и вновь села за стол:
– Давай-ка, Ваня, мы с тобой выпьем чуть-чуть.
– Марина, я не пью. Что случилось, ты можешь сказать?
– Да ладно, все вы не пьёте, а спите под заборами, в парках, под деревьями, – она оставила мой вопрос без ответа.
– Марина, я не все, я не пью.
– Хотелось бы верить, что так оно и есть.
– Ну а всё же, со мной за компанию чуть-чуть, сама я не буду, не могу.
Ну что поделаешь, надо уважить:
– Хорошо, но только немножко, за твоё здоровье.
Выпили и стали закусывать. Видно было, что Марина тоже была голодна, не говорю уже о себе. Через некоторое время Марина посмотрела на меня:
– Ты обещал рассказать о себе.
Ну, обещал, так обещал. В течение получаса я рассказывал ей историю, которую вы уже знаете, так что нет смысла тратить время. Всё это время Марина слушала внимательно, не перебивая каким-то вопросом. Правда, за всё это время она налила себе ещё пятьдесят граммов водки. Я отказался. Думаете, так не бывает. Бывает, бывает, поверьте мне. Когда я закончил свой рассказ, Марина встала и только сейчас заметила, что я без носков:
– Ой, как же я забыла про носки? Подожди, я сейчас. Что же ты молчал-то?
Она вышла и через минуту вернулась:
– Вот, возьми.
Она опять села. Подождала, пока я надел носки, потом заговорила:
– Иван, не знаю, зачем мне это надо было, не знаю, правда ли всё то, что ты мне сейчас рассказал, но хочется верить, что так и было. Ну а нет, не моё это дело. А ты почему не спрашиваешь, почему я одна, без мужа? Ты ведь догадался, что я одна живу?
– Марина, мы ведь едва знакомы, какое я имею право вмешиваться в твою жизнь? Если ты такая молодая и красивая и без мужа, значит, на то есть причины. Я, правда, заметил, что в доме отсутствуют мужские вещи, но ведь это не моё дело. Захочешь, сама расскажешь.