Я вам не мальчик
Шрифт:
– Значит, Довлатовым интересуешься?
– Интересуюсь, – соврал Фил.
– Никогда бы не подумал.
Фил быстро осмотрел комнату. Маленькая застеленная покрывалом кровать, зеленый комод, на нем телевизор, посередине комнаты почему-то лежала бензопила. Видимо, в отличие от Пушкина, Давлатов жил очень бедно. На фотографии, висевшей на стене, был изображен крупный бородатый мужчина в кожаной куртке. Наверное, современный поэт, решил Фил.
– И что же мне теперь с тобой делать? – спросил И. А., когда они вышли из домика. Он достал сигарету
– Ничего. – Фил почему-то злился на него. – Обратно пойду.
– Куда ты пойдешь, темно уже.
– Сюда же смог.
– Я друга хотел навестить, он в паре километров отсюда. Музейный работник, – зачем-то уточнил И. А. – Можешь со мной, я ненадолго.
Фил пожал плечами и поплелся за И. А.
Идти оказалось дольше, чем думалось, руки и лицо совсем окоченели. Шли молча, И. А. явно был не в духе, а Фил чувствовал себя неловко за то, что вот так навязался.
Дом приятеля И. А. выглядел ненамного лучше, чем довлатовский. К тому времени, как они до него добрались, Фил весь трясся от холода и поплотнее сжал зубы, чтоб они не стучали. Дверь открыл небритый мужик в валенках и овчинном жилете. Он несколько секунд всматривался в темноту, а потом бросился И. А. на шею:
– Илюшка, ты, что ли? Как ты здесь? Откуда?
– Леха, сколько лет!
И. А. даже приподнял Леху.
Они долго обнимались, хлопали друг друга по спине и никак не входили внутрь.
Наконец Леха заметил продрогшего Фила.
– А это кто? – удивленно спросил он.
– А – это мой ученик. Я тут с классом на экскурсии.
– Ну, проходите скорей, а то парень совсем посинел.
В доме было тепло, топилась печь, на столе стояла неубранная посуда. Кружки с отколотыми краями, в миске – недоеденная картошка. Вещи были везде: и на полу, и на стульях. Фил искал глазами место, куда можно было бы присесть.
– Сейчас, – засуетился хозяин.
Он освободил от набросанной одежды диван и протянул Филу грязного вида спальник.
– На вот, укутайся. Ноги к печке давай ближе.
Леха сгреб со стола посуду и попытался запихнуть ее в уже переполненную раковину, а когда не получилось, поставил рядом прямо на пол. Потом достал из холодильника колбасу и соленья, нарезал хлеб и вытащил откуда-то бутылку с мутной жидкостью.
– Это моя хреновуха. Как говорится, must try!
– Да мы ненадолго, я с детьми.
– Это не обсуждается. В кои-то веки друг институтский доехал, – обратился он к Филу.
– Ну, если только по чуть-чуть, – согласился И. А.
– А кто говорит про много! – возмутился Леха. – Парнишке можно?
И. А. недобро посмотрел на Фила.
– Чая ему налей.
– Да там двадцать градусов, – возмутился Леха, наполняя рюмку. – Заболеет, а тебе потом отвечай. Ну что, будешь?
– Буду, – ответил Фил, с вызовом глядя на И. А.
– Ладно, чисто в медицинских целях. – И. А. махнул рукой и залпом осушил рюмку.
Фил
– Ну как? Я ж говорю, вещь! – Леха тут же разлил еще по одной. – Ну, за встречу.
И. А. подмигнул Филу – было видно, что он расслабился и уже не сердится. Фил устроился на диване. Приятно трещали дрова в печи, стало тепло и даже уютно. Фил прислушивался к разговору. Он понял, что Леха расстался с городской жизнью и решил жить на свободе, как тот выразился. Он говорил, что здесь легко дышится, и зазывал И. А. приехать пожить хотя бы на лето. Было странно, что этот бородатый мужик – ровесник И. А., да еще его друг. Фил достал телефон – интернета не было. Что заставило этого человека жить в такой глуши? Без интернета, без туалета и ванны, вдали от магазинов, кинотеатров. Вроде неглупый и в институте учился, раздумывал Фил. Незаметно он задремал, а когда открыл глаза, было уже почти одиннадцать. И. А. и Леха все так же сидели за столом и о чем-то спорили, пустая бутылка стояла на полу, а на столе была уже новая, с красной жидкостью. От дыма сигарет все было как в тумане.
– О, смотри-ка, проснулся, – прохрипел Леха, хмельным взглядом глядя на Фила. – А мы тут о литературе спорим. Ты же знаешь, я стихи пишу.
Фил помотал головой.
– Могу прочесть.
Только не это, подумал Фил.
– Илья Алексеевич, уже поздно, может, пойдем?
И. А. улыбался, но смотрел куда-то мимо Фила.
– Эх, Старков, хорошо-то здесь как. А там Розалия. Вот честно, брошу все и приеду сюда. Организуем свою базу, будем экскурсии водить. Отстроим все красиво, современно.
Леха невнятно махнул рукой.
– Ты не сможешь. Ты же зяблик. Поешь красиво, но тебе надо улетать в теплые края. А я – чиж. – Леха хлопнул себя кулаком в грудь. – «Летят перелетные птицы в осенней дали голубой, летят они в жаркие страны, а я остаюся с тобой. А я остаюся с тобою, родная навеки страна! Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна», – пропел он и захихикал. Леха был явно пьян.
– Опять твой деревенский патриотизм.
– А чем он плох?
– Да ты толком и не видел ничего и не хочешь. И менять ничего не желаешь. Как сто лет назад жили в говне, с сортиром на улице, так и живем. Вот страна у нас газовая вроде, а ты, я смотрю, все печь топишь, где он, газ-то этот?
Леха разлил красную жидкость по рюмкам и протянул одну Филу.
– На вот, выпей немного говенненькой.
– Ему не надо, – категорично отрезал И. А.
– Так это ж клюквенная. На дорожку.
– Люблю я тебя, Илюшка. И говоришь все правильно. Только выхлоп-то что от тебя, что от меня – ноль.
Фил залпом опрокинул рюмку и стал надевать кроссовки.
– Пора. – И. А. тоже встал.
– Еще рябиновая, – не унимался Леха.
– Правда, нам надо возвращаться. Рад был тебя видеть.
И. А. замотал вокруг шеи Фила свой шарф.
– Не, мне не холодно, спасибо.
Конец ознакомительного фрагмента.