Шрифт:
* * *
— Осень в Италии, — заливалась соловьем тетка Серафима, — Рим, собор святого Марка, Колизей…
— Пизанская башня, — подсказала я.
— Точно. А она где?
— Должна быть в Пизе. Хотя, может, и нет.
— А в Париже какая?
— Эйфелева.
— Тоже неплохо. Но я хочу в Италию. Осень в Италии — это так романтично. — Она мечтательно вздохнула, а потом добавила:
— Ну?
— Что “ну”? — Я сделала вид, что не понимаю, куда она клонит.
— Мы едем в Италию? — капризно спросила тетка Серафима.
С моей точки зрения, делать в Италии мне совершенно нечего. Я с трудом переношу самолеты, не говорю
— Далась тебе Италия, — робко начала я, заведомо зная, что против тетки мне не устоять. — Я вообще-то к своим думала…
— Ты ж в июне была, на мамулин день рождения.
— Ну и что? Я скучаю. К тому же, Рига — красивый город.
— Подумаешь, Рига. Только и хорошего в этом городе то, что там родились два замечательных человека.
— Первый — это я. А кто второй?
— Второй, деточка, твоя тетя.
— Такого счастья город не выдержит…
— Подожди, они мне еще памятник поставят, — уверенно заявила тетка.
— За что? — хмыкнула я, прикидывая, как бы половчее отделаться от Серафимы.
Каждый год я пытаюсь проделать этот фокус, впрочем, без особого успеха. Сколько, себя помню, отпуск, а раньше — каникулы мы проводили вместе. Боюсь, это стало незыблемой традицией. Тетка Серафима — младшая сестра моей мамы, разница в возрасте у них исчисляется пятнадцатью годами. Когда маме исполнилось восемнадцать, а Серафиме соответственно три, они осиротели, в один день лишившись отца, матери и бабушки в результате дорожной аварии. Маме пришлось заменить Серафиме родителей. Я же воспринимала Серафиму как старшую сестру, разница в возрасте была невелика, а теткой называла из вредности. Мы дружим с детства, и я ее очень люблю. Беда в том, что Серафима вечно что-нибудь выдумывает. То потащит меня на Камчатку, любоваться гейзерами и вулканами, то на Алтай конным маршрутом (об этом отпуске я по сию пору вспоминаю с душевным трепетом), то ей позарез нужна Сибирь и Саянские столпы. Конечно, все это очень здорово, но все дело в том, что я ужасно ленива. Лучший отдых для меня — валяться на диване с хорошей книгой, пить чай с лимоном и воображать себя в роли Марии Стюарт. Шиллера наш театр не ставит, но я не теряю надежды.
— Ну? — повторила Серафима сурово. Я вздохнула и ответила:
— Поехали. — Голос звучал жалко, я в очередной раз мысленно упрекнула себя в отсутствии характера. Не мечтать мне о Марии Стюарт.
— Чего-то я энтузиазма не наблюдаю, — еще больше посуровела Серафима.
— Я пока не осознала всей прелести, — попробовала я оправдаться.
— Осознаешь. Мы тебя там замуж выдадим за итальянского графа или герцога. Будешь играть в “Ла Скала”.
— В “Ла Скала” поют.
— А ты сыграешь. Знаешь, что все в жизни решает? Правильно, деньги. Так что сыграешь.
— А я где-то читала, что итальянские аристократы бедны, как церковные мыши.
— А мы миллионера отыщем, он купит титул и сделает тебя графиней. Один свободный миллионер в Италии найдется, страна немаленькая. Считай, ты уже аристократка. С такой-то красотищей это плевое дело.
— Конечно, — лениво согласилась я. По мне, так лучше выглядеть как Фаина Раневская, само собой, при этом имея ее талант. Думаю, талант у меня есть, жаль только, не многие стремятся его лицезреть. Конечно, мне грех жаловаться, в родном театре я занята почти во всех спектаклях. Но это благодаря тому, что оба наших режиссера просто поглупели, изо дня в день лицезрея мои небесные черты. Подозреваю, что в глубине души они считают меня бездарной. Одно хорошо: оба уже в весьма почтенном возрасте, и их интерес ко мне носит чисто эстетический характер.
— Хорошо, я выйду замуж за герцога, — сказала я. — Если ты настаиваешь…
— Я беспокоюсь о близком существе.
— Это я существо?
— А о ком мы говорим?
— Слушай, ты уже наговорила на сотню. Может, простимся? — без особой надежды спросила я.
— Ну и манеры у тебя, нет чтобы тетке “спасибо” сказать…
— Спасибо, — промямлила я. — Только за что?
— За заботу. Решено, в отпуск едем в Италию. Ты, я и вечный город. Скажи, класс?
Я сказала.
А через две недели я выгружалась из автобуса, нервно поглядывая по сторонам в поисках любимой тетушки. Ее нигде не наблюдалось. На Серафиму это не похоже. Три дня назад я отбила телеграмму, указав дату и час своего прибытия. И хотя на оркестр и ковровую дорожку я не рассчитывала, но надежды питала, что меня все-таки встретят и стоять в обществе трех огромных чемоданов не придется.
С трудом оттащив багаж в сторонку, я тосковала, продолжая высматривать в толпе тетушку. Через полчаса я стала злиться, повторяя: “Где ее черти носят?”, потом, оставив чемоданы под присмотром старушки, торговавшей семечками, И бросилась к телефону. Он не работал, так же как и два других, обнаруженных мной на вокзале. Прошел час. Для конца августа было невыносимо жарко, я то и дело вытирала лицо платком и уже начинала проклинать все на свете. Надо что — то решать. Или тетка не получила мою телеграмму, или дела чрезвычайной важности помешали ей встретить дорогую племянницу. По моему мнению, таких дел у тетки быть не могло. Значит, все-таки виновата была телеграмма. Ждать далее не имело смысла. Я взглянула на свой багаж и, вновь препоручив его заботам старушки, побрела к стоянке такси. Длинная вереница машин предстала моим глазам, в первой сидели два мордастых парня и резались в карты.
— Извините, вы свободны? — жалобно спросила я: день начался неудачно и ничего хорошего я уже не ждала.
— Свободен, — ответил хозяин такси, не удостоив меня взглядом.
— Вы не могли бы подъехать за моим багажом, вон туда?
— А там “кирпич”, — злорадно сообщил таксист, собирая карты.
Его приятель оказался человеколюбивее, увлеченно меня разглядывая, он сказал:
— Наплюй на “кирпич”, Вася. Помоги девушке.
Теперь на меня уставился и Вася, а потом милостиво кивнул:
— Садитесь.
Через минуту он забросил мои чемоданы в багажник, я назвала адрес, и мы отправились к Серафиме. — Из отпуска? — спросил он. — Нет, в отпуск.
— А сами откуда?
Я ответила.
— Значит, отдыхать к нам?
— Решила навестить тетю. Дала ей телеграмму, а она меня не встретила.
— Бывает. У меня один раз так вышло: послал телеграмму жене, домой приехал, а телеграмма к вечеру прибыла вслед за мной.
— Я три дня назад посылала…
— А, бардак кругом, — махнул он рукой.
Мы въехали во двор теткиного дома и затормозили у подъезда. Я вышла из машины, подняла голову и посмотрела на Серафимины окна. Никто оттуда мне не улыбался и не размахивал руками.
— Какая квартира? — спросил таксист.
— Спасибо большое, я сама как-нибудь…
— Донесу, мне нетрудно.
— Третий этаж… — усомнилась я.
— Ерунда, идемте.
Мы поднялись на третий этаж: я с одним чемоданом, а “добрый самаритянин” с двумя. Я нажала на кнопку звонка — он не работал. Тогда постучала. Дверь открылась, и я увидела тетю Веру, соседку Серафимы из одиннадцатой квартиры.