Я - ведьма!
Шрифт:
Законная половина мстительно уставилась на мужа. Он упрямо изучал спортивные тапочки на своих ногах.
— И потому, когда супруга завеялась вечером на очередные литературные посиделки, вы впервые привели любовницу к себе в дом.
— Это правда? — вскрикнула Мира. — Она была здесь? Вы здесь… на нашей кровати? Я ни секунды тут не останусь! — Вскочив с оскверненного супружеского ложа, она пулей бросилась к шкафу, намереваясь традиционно собрать вещи.
— Зачем вы это делаете? — заорал Леонид. — Какого хрена! Если бы не вы…
— Если бы не я, ваша жена была бы убита! — жестко осадила его Карамазова. — Сядьте, Мира. Советую вам дослушать мой рассказ до конца.
Супруга послушно опустилась на край кровати.
— Итак, Лина оказалась здесь. Она была наслышана о ваших привычках. Уверена, Леонид не преминул пожаловаться ей и на нездоровую любовь жены к кока-коле, и на ее пристрастие к снотворному. Лине оставалось, улучив момент, остаться на кухне одной и высыпать содержимое четырех бутылок «Донормила» в ваш любимый напиток. Сколько вы тогда выпили?
— Не помню, — буркнула Мира.
— Да уж, — хмыкнула Иванна. — В том, что вы постоянно витаете в облаках, она могла убедиться лично. Материалист, вроде вашего мужа, никогда бы не поверил, что, проглотив четыре бутылки снотворного, мог напрочь забыть об этом. Любой здравомыслящий человек заподозрил бы подвох. Но вы, с вашим мистическим мировоззрением, находясь под впечатлением второго, уже совершенно невероятного возвращения браслета, поверили, будто пытались покончить с собой, в тайне от себя. А найдя под подушкой скальпель, полностью идентифицировали себя с героиней своего рассказа и пришли к выводу, что хотите умереть, как она. Тогда вы пошли на балкон…
— На балкон? — испугался Леонид.
— Так, значит, скальпель тоже подбросила Лина? — вскинулась Мира.
Чего-чего, а жажды смерти не осталось в ней больше ни на грош: если она и хотела убить сейчас кого-то, то точно не себя.
— Ты что, таскал сюда эту дрянь постоянно?! — яростно накинулась писательница на супруга.
— Два раза. Это было всего два раза! — начал оправдываться он.
— Кажется, — констатировала Карамазова, — конец истории всем уже понятен. Несмотря на свое специфическое мировосприятие, Мира была отнюдь не такой сумасшедшей идиоткой, какой пыталась представить ее Лина. На самом деле ей ни капли не хотелось умирать. Она испугалась, покаялась мужу, и вы вместе выбросили браслет с моста, воплотив таким образом хеппи-энд ее рассказа. Счастливый Леонид тут же позвонил Лине, с которой в последнее время привык делиться всем, и сообщил ей радостную новость. Но любовницу столь оптимистичная развязка вовсе не устраивала. И она придумала другой финал и для вашей жизни, и для вашего произведения.
— Она подбросила мне свой браслет и сама дописала две последние строчки в моем рассказе! — взволнованно окончила Мира.
— Это было так легко, — подтвердила Иванна. — Ведь она тоже журналистка и умеет составлять слова. А прийти на работу раньше вас и подавно не составляло труда.
— Чего же она добивалась? — недоуменно спросил Люк. — Чтобы Мира покончила с собой?
— Безусловно, подобный вариант устроил бы ее больше всего. Не нужно марать руки. Но, как бы низко она ни оценивала умственные способности вашей жены, Лина понимала: довести ее до самоубийства не так-то просто. Куда проще переждать неделю и… ну, к примеру, подсыпать ей что-то в чашку с кофе. Ведь вы были убеждены, что супруга уже несколько раз пыталась наложить на себя руки. Более того — Мира сама верила в это и потому ничего не опровергала. Ее смерть сочли бы стопроцентным самоубийством. Лика была бы вне всяких подозрений.
— А какие у вас доказательства? — спохватился вдруг Люк.
— Как отвечал в таких случаях Эркюль Пуаро, доказательств у меня нет — просто это единственное реальное объяснение! В противном случае вам придется объяснять случившееся магией Вуду.
Несколько секунд все молчали.
Муж и жена недоверчиво смотрели друг на друга. Каждый наверняка спрашивал себя: «Как теперь жить дальше?»
— Простите, Леонид, — потревожила паузу Иванна, — вы не могли бы оставить нас с Мирой на минуту?
Радуясь предоставленной ему возможности оттянуть немедленное объяснение, муж бросил благодарный взгляд на врача и быстро вышел из комнаты.
Супруга насупилась, приготовившись к обороне.
— Вы собираетесь уйти от мужа? — холодно поинтересовалась Карамазова.
— А как еще я могу поступить? — спросила с вызовом та.
— Поступайте, как считаете нужным. Но, разведясь с Люком, вы сделаете именно то, чего добивалась ваша соперница, — самоустранитесь.
— Он не станет жить с ней после этого!
— Вы уверены? Вспомните, как легко она обвела его вокруг пальца. Она очень ловкая лгунья, и не исключено, что сумеет оправдаться. Не давайте ей такой возможности. Увольняйтесь с работы и попытайтесь начать все сначала.
— Простить его предательство? Его вину?
— Вы виноваты не меньше. Чего вы ждали от нормального мужчины, жена которого увлечена исключительно творчеством и не обращает на него никакого внимания? Сейчас жизнь сама дает вам шанс исправить все…
— О чем вы?
— О вашей тошноте. Теперь вы знаете, у нее может быть только одно объяснение.
— Боже мой, я беременна! — Ойкнув, Мира расплылась в смущенной улыбке. — У меня будет ребенок И… все, что я написала, я написала сама! Какая я дура! Испугалась голимого сувенира!
— Нет, — уверенно опротестовала Иванна, — самозванец от Вуду не был обычной безделушкой — его делала волшебным ваша вера в него. Вас никто не поддерживал, все осуждали. И вы, как одинокий ребенок, придумали себе эфемерного друга. Вы сами наделили его силой, гением, пониманием. Он помог вам поверить в себя! Но он мог обладать только тем, чем обладали вы сами.
— Да? — расцвела Мира.
— И именно вы, не он, планомерно разрушили свою жизнь и отношения с мужем.
— Теперь это не имеет значения, — решительно задрала подбородок клиентка. — С писательством я завязала.
— И вы готовы уничтожить свои произведения?
— Уничтожить? — Мира испуганно заморгала. — Но тогда… тогда…
— Тогда вам незачем будет жить. Так уж вы устроены, ни муж, ни даже ребенок не заполнят эту пустоту внутри.
— Но я хочу жить нормально! Я не стану жертвовать жизнью ради творчества! — Писательница возмущенно махнула кулаком. — Если Вуду здесь ни при чем, мой творческий запой сам по себе приравнивается к суициду.