Я вернулся за тобой

Хасс Дж. Э.

Она пахнет как розовая вода. Не то чтобы мне было дело до запаха, но он очень популярен среди пожилых дам в этом районе. Я позволяю ей обнять себя, потому что она не знает большего. Не знает, что я — киллер. Не знает, что я собираюсь делать на протяжении нескольких следующих дней.

— Как ты поживала, солнышко?

Я благодарна возможности отодвинуться и избавиться от запаха ее старого сатинового пальто в своих ноздрях.

— Замечательно. Теперь живу со своим дядей.

— О, он такой благородный, принять на себя удар,

как этот…

— Нет, с другим дядей, — перебиваю я ее и пытаюсь не прыснуть со смеху. У меня столько проклятых «дядей», что люди просто перестали спрашивать. Теперь, когда миссис Шелдон напомнили об этом, она сменяет тему.

— В какую школу ты сейчас ходишь, дорогая? Все еще на домашнем обучении?

— Да, мэм. — Когда люди спрашивают о домашнем обучении, тебе нужно быть очень вежливой и обходительной, иначе они подумают, что ты — серийный убийца на тренировке. Я почти молча ржу от этого. Мне, и правда, стоит прекратить говорить, что я на домашнем обучении. Я смягчаю свой удар ложью.

— Хотя я собираюсь частную школу этой осенью, так что получу узаконенное правительством промывание мозгов до того, как цинизм пустит корни.

Она улыбается, но ее брови все еще подергиваются, как у Эрика Картмана, когда он зол. Я готовлюсь к следующему вопросу, который, вероятно, будет достоин вызова службы опеки, но я хочу, чтобы она оставила меня в покое. Так что я ничего не отвечаю. Просто позволяю тишине повиснуть между нами.

— Ну, — начинает она, наконец-то понимая намек, — рада снова увидеть тебя. Ты теперь так подросла. Выглядишь как настоящая юная леди.

— Спасибо, — мило отвечаю я. А затем снова цепляю фальшивое выражение лица и жду, пока она уйдет.

Она улыбается еще несколько секунд, а затем кивает.

— Ладно. Должна бежать. Пока, дорогая.

— Пооокаа, — выкрикиваю я позади нее. Она так и не оглядывается.

Я подхожу к магазинчику миссис Шелдон. Она продает винтажную одежду, так что у нее есть зеркало в полный рост. Я становлюсь перед ним и осматриваю себя. Харпер единственная девушка, которую я знаю. Мы, может, и не друзья, но я начинаю думать об этом. Так что сравниваю себя с ней.

Я высокая. Явно подросла на несколько сантиметров в этом году. Не такая высокая, как Харпер, но мне осталось всего пару сантиметров до нее, держу пари,

Белокурые волосы. Теперь они длиннее, чем были. Джеймс заставил меня причесаться в грузовике, так что я выгляжу почти опрятно. У Харпер волосы длиннее, чем у меня. И более шелковистые.

Голубые глаза. Они не такого яркого цвета, как у некоторых людей. У Харпер карие глаза. Они — светлые, а мои — темные. Немного потускневшие, если смотреть прямо в них.

Длинные ноги. У меня всегда были длинные ноги. Думаю, это мое единственное преимущество перед Харпер. У нее спортивные ноги. Будто она ходит в тренажерный зал. Я не хожу в тренажерный зал.

Маленькая грудь. Это новое, и я поворачиваюсь,

чтобы лучше посмотреть на нее, и затем вздыхаю. Здесь особо не на что смотреть. Хотя мне стоит начать носить лифчик. Интересно, Джеймс возьмет меня по магазинам, чтобы купить лифчик?

Я хохочу от этой картинки в голове. Его так легко надуть. Как парня, который убил сотни людей, можно так легко надуть?

Я смотрю на себя в последний раз и зарекаюсь купить новую одежду — только не из берлингтонского секонд-хенда— если я переживу этот тупой план.

Затем вздыхаю и смотрю на магазинчик отца. Чувство такое, будто он может просто выйти из служебного помещения. Если бы Мерк не занимался этим местом последние семь месяцев, это был бы он.

— Это не так, Саша. Так что привыкай к этому. Единственное, что сейчас имеет значение, это — месть.

Не могу поверить, что я сказала это вслух.

Вхожу в магазин и начинаю искать одежду. Я роюсь в винтажном отделе, пока не нахожу пару зеленых армейских штанов достаточно маленького размера, а затем раздеваюсь и весьма быстро натягиваю их.

Нахожу белую футболку и какие-то старые сапоги и тоже надеваю их.

И теперь… я чувствую себя настоящей Сашей. Это должно заставить меня улыбнуться, но вместо этого заставляет почувствовать ностальгию по жизни, которая у меня была. Это, может, и не было чем-то особенным для других людей, но для меня явно было.

Мне плевать на рыбалку или охоту. Я могла ходить, а могла бросить уроки по разбиванию лагеря или выживанию. Но дело в том, что все это я делала с моим отцом. Из-за него все это казалось особенным.

А теперь его не стало… ну… я больше не хочу этого делать. Не хочу даже, чтобы моя нога ступала в лес. Не хочу стрелять из пистолетов или луков. Не хочу разбивать лагерь или выживать.

Я просто хочу свести счеты, и чтобы после этого все оставили меня в покое.

Поворачиваюсь спиной к магазину и иду назад к себе. На дальнем столе обрывки оберточной бумаги и ленточка с последнего дня, когда я была здесь. Рождество. В тот день Мерк пришел купить пистолеты, а Форд — за подарками. Я позволяю себе маленькую улыбочку при мысли о Форде, а затем короткий смешок застает меня врасплох, пока ладони накрывают мои глаза.

Я реагирую ударами локтей по ребрам нападающего.

— О, — мычит он. — Сдаюсь! Сдаюсь!

Его ладони опускаются с моих глаз, и я оборачиваюсь с удивлением и возбуждением.

— Ник!

Он придерживает меня за плечи, а затем притягивает в крепком объятии.

— Боже, я волновался за тебя, как проклятый.

— Я в порядке, — произношу я в его рубашку, пока он близко удерживает меня. — Правда, — я отталкиваю его назад. Мне нравится Ник. И думаю, я тоже ему нравлюсь, но не так, как он нравится мне. То, как он прикасается ко мне, заставляет меня нервничать, и это пугает до чертиков.