Я вернусь
Шрифт:
Морт и его команда уже закончили и все, кроме Морта покинули замок, унося с собой небывалое количество кристаллов с эсмэ.
— Может теперь ты мне объяснишь, какого хрокка здесь произошло? И что это за девица? — хмурясь спросил Морт и протянул ему бокал с ядреным крейским аком.
Рэм с благодарностью принял стакан и тяжело опустился в кресло у холодного камина. Морт тем временем прошелся по кабинету и подойдя к шкафам, остановился, что-то внимательно разглядывая.
— А знаешь, Вермонт, тебе так даже лучше. — склонив голову на бок задумчиво протянул он, широко улыбнулся и сделал большой глоток из своего стакана. — Подойди, полюбуйся.
С
— Успокойся, Вермонт! — Рэм почувствовал на своем плече тяжелую руку. — Давай мы с тобой сядем, и ты все мне расскажешь.
— Я сам убью эту дрянь! — прошипел сквозь зубы Рэм, но подчинился мягкому толчку в плечо и, дойдя до кресла, свалился в него.
У него тут же в руках оказался новый стакан с аком, вовремя подсунутый Мортом. Он коротко рассказал о том, кто такая Кристина и почему она сейчас находится в замке.
— Ты не должен никому говорить, Морт, о том, что здесь произошло, это очень важно. Я сам разберусь. — уронив голову на грудь и, исподлобья глядя на друга, попросил Рэм.
— Хорошо, как скажешь, но девку на твоем месте я бы сдал в Бредом. — посоветовал Морт. — Кто знает, что ей еще взбредет в голову, она ведь не весть откуда взялась, может они все там умалишенные. А так будет спокойнее, из Бредома не выходят, ты сам знаешь.
Рэм промолчал. Он не знал, что ему теперь с ней делать. Им овладело какое-то оцепенение, и он никак не мог выйти из него и осмыслить то, что здесь произошло. Вскоре Морт покинул его, и Рэм отправился к себе, чтобы наконец-то принять ванну и перекусить. Предусмотрительный Тройсон уже организовал и то и другое в его покоях.
Всю оставшуюся часть ночи, он просидел на стуле возле ее кровати, прислушиваясь к дыханию девушки. Он ждал пока она сама очнется, ему хотелось быть уверенным, что она выкарабкается. Сначала он не понял, что его беспокоит, но когда присмотрелся, увидел крошечное темное пятно на уровне ее груди, не больше горошины. Он попытался его убрать, привычным ему способом, но не смог. Оно будто впиталось в нее. Повторив безуспешно еще несколько раз, он оставил эти попытки. Какая теперь разница?
Его так сильно поразил поступок девушки и все казалось, что он ошибается, что это не правда. Пытался придумать варианты того, что могло бы произойти в эту ночь, но разум твердил, что это правда. Она сама это сделала. Но зачем? Молодая, красивая девушка, все еще только впереди. Дни жизни, драгоценного подарка, наполненные эмоциями, делами, мыслями, переживаниями.
Он видел столько смертей, умирали молодые и старые, здоровые и больные, но за все годы своей работы так и не привык к смерти и, наверное, никогда не привыкнет. Она казалась ему чужеродной, тем, что случайно попало в этот мир, то что не имело права здесь существовать.
А что решила Кристина? Решила умереть, да еще и погубив это место огромным выплеском эсмэ и попутно наградив его проклятьем, от которого он бы мучился до конца своей жизни, без возможности заниматься любимым делом. Ведь не зря всех самоубийц, кого удавалось вытащить, навсегда отправляли в Бредом, где они и существовали весь остаток своей никчемной жизни. Такие как они не заслуживали жить, так как призывая смерть самостоятельно, в сотни раз увеличивали выплеск эсмэ. Она как будто радовалась приглашению и щедро одаривала за это. Но такие люди в Ливосе были большой редкостью, только совсем отчаявшиеся. Неужели Кристина тоже настолько отчаялась, что решилась на это? Он спросит у нее утром и лично во всем убедится, прежде чем принять решение. Проблеск жалости скользнул и исчез, стоило только вспомнить о разрисованном портрете в кабинете. Она еще и забавлялась. Да что с ней не так? Она чужачка и ей не место в этом мире. Она даже, не узнав его, решила уйти. Пусть катится! Но не здесь и не так!
Глава 11
Кристина
Яркий свет проникал сквозь закрытые веки. Он мешал, и Кристина зажмурилась, чувствуя как сильно они опухли. Немного приоткрыв глаза, она сразу же была ослеплена солнечным светом, поэтому тут же снова зажмурила их. Где она? Она уже умерла? Но запоздавшая боль в руке и груди, зародили в ней сомнения что это действительно так. Она не чувствовала свое тело, но попытавшись пошевелить пальцами на руках, ощутила холодную гладкую поверхность простыни.
Постепенно к телу возвращалась чувствительность, и она попыталась приподняться. Но тут же поняла, что у нее это не получается, сил не было. Тогда она снова сделала попытку открыть глаза, но очень медленно, постепенно привыкая к слепящему свету. Когда она смогла привыкнуть настолько, что из-за полуопущенных ресниц получилось рассмотреть окружающее пространство, поняла, что она находится все в той же комнате замка, которую занимала не так давно. Значит она не умерла и по-прежнему находится здесь. Тяжелый вздох слетел с ее губ.
— Очнулась? — спокойный, но такой тяжелый голос разрушил тишину.
С огромным трудом Кристина повернула голову на звук, почувствовав, как та, в ответ на движение, взорвалась тысячами осколков боли. Громкий стон слетел с ее губ. Мужчина стоял у окна, спиной к ней и неотрывно смотрел в окно. Его высокая фигура загораживала часть окна, не пропуская яркие солнечные лучи. Широкие плечи были напряжены, а сложенные на груди руки натягивали на спине тонкую ткань рубашки, под которой угадывались красиво очерченные мускулы. Ноги расставлены на ширине плеч и вся поза выдавала в нем напряжение, он как будто врос в пол. Кристина как-то отстраненно и невольно залюбовалась его фигурой, поэтому не сразу расслышала его вопрос, заданный нарочито спокойным голосом:
— Скажи, Кристина, ты сама это сделала? Или тебе кто-то помог?
Голова шла кругом, горло пересохло и не слушалось. С каким-то скребущими звуком в голосе она смогла произнести:
— Сама.
Ее еле слышный шепот, был почти не различим, но он услышал, и Кристина увидела, как еще больше напряглись его плечи.
— Значит ты хотела умереть?
— Да. — едва слышно ответила она и ужаснулась, увидев перекосившееся от ярости лицо эмиссара, когда он резко развернулся к ней.
Его взгляд горел ненавистью и прожигал насквозь, губы плотно сжаты, а ходившие желваки говорили о том, что мужчина еле сдерживает себя. Кристине стало по-настоящему страшно, и она вся внутренне сжалась в маленький комочек, пальцы похолодели. А он продолжил говорить: