Я вернусь

Яровая Виктория

— Знаешь, Кристина, я думаю ты смогла бы быть даже счастлива в нашем мире, он по-своему красив. Но ты сделала свой выбор. — он с грустью посмотрел на нее и развернулся, чтобы уйти.

— Оставляешь меня здесь умирать, а сам сбегаешь!? Если я причинила тебе столько вреда, как ты говоришь, то убей меня сам, трус! — бросила она ему в спину.

— Я не убийца, Кристина, я лишь возвращаю тебя в то состояние, в котором нашел тебя вчера. Прощай. — сказал он, не поворачиваясь и открыв портал скрылся в нем.

Ноги больше не держали ее, она рухнула на колени и, свесив голову на грудь зарыдала. Зарыдала навзрыд, не сдерживаясь

и задыхаясь от слез. Ну почему? Почему с ней все это происходит? Почему она? Что ей было недостаточно плохо, что кто-то там наверху решил подсыпать щедрой горстью еще больше испытаний? Она рыдала и не могла остановиться, слезы уже закончились, но судорожные всхлипы еще срывались с губ. В конце концов, обессилив она легла на траву и закрыв глаза, просто дышала. Вдох выдох, вдох выдох, дышала медленно, успокаивая дыхание, все еще прерывающееся редкими всхлипами.

Полежав еще немного она поняла, что начинает замерзать, от земли тянуло холодом, хотя солнце все так же ярко светило. С большим усилием она поднялась и пошатываясь бесцельно побрела вдоль здания. Ноги гудели и плохо слушались, голова раскалывалась на части, глаза опухли и постоянно норовили закрыться, боль в груди хоть и была совсем слабой, но не давала покоя. Она шла, а здание все не заканчивалось и ей уже начинало казаться, что она ходит по кругу.

Заходить внутрь, после увиденного, ей совсем не хотелось, поэтому она уселась отдохнуть на траву неподалеку от очередных окон, часть из которых была приоткрыта. Нужно подумать, что ей теперь делать. Одна, не пойми где, а единственный человек, кто хоть как-то хотел ей помочь, ушел, бросил ее здесь одну. И что теперь ей делать? Поджав и обняв ноги, она положила голову на колени и устало прикрыла глаза.

Наверное, она задремала, так как резко встрепенулась от неясных, но тревожных звуков. Она прислушалась и поняла, что плачет ребенок. Тоненький, прерывающийся на плачь, голосок звал маму. И столько отчаяния и страха было в нем, что Кристина замерла и похолодела. Плачь продолжался и сердце болезненно сжалось. Наверное, сработали какие-то инстинкты, потому что Кристина не знала где взяла силы, чтобы встать и броситься к окну, забраться в него и спрыгнуть вниз.

В первый момент она зажмурила глаза, боясь открыть их и увидеть ту мерзкую картину, которая накрепко засела у нее в голове. Но детский плачь решил за нее, открыв глаза она с облегчением выдохнула, все было так как она видела в самый первый раз. Ничего черного или мерзкого. Оглядевшись она увидела кровать, на которой лежала девочка лет пяти. Красивые русые волосы разметались по подушке, часть из них прилипла к лицу, ее голова металась по подушке, то показывалось, то скрывалось бледное личико с закрытыми глазами. Девочка бредила и звала маму. Рядом с ней стоял мужчина в форме и пытался влить ей в рот какую-то жидкость из небольшого флакона. Девочка сопротивлялась. Тогда он грубо схватил ее за подбородок и попытался силой влить ей в рот содержимое флакона.

— Что вы творите? — возмущенно воскликнула Кристина и бросилась к ним.

Оттолкнув мужчину, она присела на край кровати и погладила девочку по голове. Подняв голову, она увидела усталое лицо молодого мужчины, ему было от силы лет двадцать пять. Своим видом он так напомнил ей хирургов из больницы, где она лежала, которые после двух смен и не спавшие пару суток выглядели выжатыми как лимон, и оттого казались равнодушными. Он не был ни возмущен, ни обижен ее поведением, просто посмотрел на нее спокойным взглядом и спросил:

— Кто вы такая? — и тут же его взгляд пробежался по ее одежде. — Понятно, тоже из наших гостей. Что хотите помочь?

— Да, что с ней? — ответила Кристина поглаживая девочку по голове.

— Это не важно, ее время уже почти пришло, мы можем только обезболить. — сказал он, показывая ей флакон.

— Она умирает? — слезы наполнили глаза Кристины, и она отчаянно заморгала, пытаясь их сдержать.

— Тут все умирают. — с удивлением ответил он. — И вы тоже, раз находитесь здесь. По своей воле в Фордок не пройти.

“Только если тебя сюда не притащили силой”. — зло подумала про себя Кристина. Но от мыслей ее отвлек вновь начавшийся плачь девочки.

— Мама! Мама! — отчаянно звала она. — Где ты, мамочка?

— Я здесь, милая. Я здесь. — глотая слезы ответила Кристина. — Теперь я буду с тобой и никуда не уйду.

Кристина повернулась к мужчине и протянула руку к флакону.

— Я сама ей дам лекарство.

— Хорошо. — согласился мужчина и вложил ей флакон в раскрытую ладонь.

— Где ее мама?

— Умерла еще вчера. — ответил он и не прощаясь ушел.

Кристина погладила по голове девочку и поправила несколько прядей, упавших на ее лицо.

— Милая, открой ротик, нужно выпить лекарство и тебе станет лучше, а потом я спою тебе песенку, даже несколько и расскажу сказку.

Девочка не сопротивлялась, и Кристина влила ей в рот жидкость и слегка зажала нос, чтобы она проглотила лекарство. Потом она забралась в постель к девочке, крепко обняла ее и тихо запела какую-то детскую песенку, потом еще одну, следом она рассказал все сказки какие только помнила. Девочка успокоилась и уснула, легкая улыбка играла на ее губах. Кристина горько улыбнулась и поддавшись порыву поцеловала ее в лоб. Обняв девочку, она поудобней устроилась на подушке и мгновенно погрузилась в липкую пустоту тяжелого сна.

Глава 12

Рэм

Рэм размашисто шагал из своего шатра к центру лагеря и думал о том, как же ему не нравится вся эта история, в которой он сейчас оказался. Еще никогда, до этого момента, он не находился в таком разногласии со своим внутренним голосом. Как правило они быстро договаривались, и он продолжал спокойно жить дальше. А так как за годы своей паршивой работы он смог практически напрочь лишить этот голос совести и умения сострадать, то в достаточно спокойные последние годы тот его совсем не беспокоил.

Но не сейчас. Сейчас он зудел, не переставая, об этой девчонке. А может не стоило оставлять ее там одну? Ясно же, что сейчас ей плохо и она напугана. Ведь она из другого, совсем неизвестного, как оказалось мира, ничего не понимает здесь. С ней может что-то случиться. Рэм зло рыкнул, пытаясь отогнать эти мысли. Чужачка она или нет, она знала, что делает, пусть отвечает за свои поступки! Но в голове снова и снова всплывала картинка хрупкой фигурки в белом платье, заляпанном кровью. Почувствовав, что начали подключаться уколы совести Рэм понял, что сегодня он ни о чем не сможет договориться со своим внутренним голосом, поэтому просто заткнул его куда подальше и с новыми силами включился в работу.