Я верю тебе, мама
Шрифт:
— Слава Богу, это не Дальний Восток! И не Ледовитый океан, потому что, судя по светлым кудрям, твой папа не чукча.
— Ну, хотя бы название улицы, где живёт папа, ты помнишь? — вмешался Мамед.
— Помню! Осоавиахима!
— Это что за улица такая?
— Досаав! — попытался объяснить Дарик всё, что знал.
Марьяша набрала на ноутбуке «улица Осоавиахима» и попала в город Новороссийск.
Высветились картинки с фотографиями города.
— Мы с мамой сюда ездили! — обрадовался ребёнок, узнав прострелянный вагон и монумент матросу.
— Мамед?
— Когда?
— Как возьмём билеты.
Планета мужчин
И совсем был не прав Мамед, что сны спят хоть минуту в Москве. Где уж им, бедным, пристроиться, если днём ни свет ни заря собирают маршрутные такси рабочих и служащих для перевозки из всех закоулков Подмосковья поближе к центру. Там, покупая их время, дороже платят. Жители и гости столицы снуют день-деньской в своих вечных бесконечных делах, напоминая движения броуновских частиц. В каждой квартире в телеящиках не угасают веселёшенькие шоу, напоминающие пир во время чумы, надо же «зрелищами» взбодрить хлебодаров! И к ночи гудят гружённые товаром фуры и грузовики, доставляющие пищу и товары народного потребления в огромный рынок сбыта с именем Москва и Московская область, а до утра крутятся в поиске новых жертв рекламные огни.
— Если звёзды зажигаются, это кому-нибудь нужно — повторила глупость поэта ведущая радиопрограммы, а Свингер рыкнул, отвечая ей:
— Это нужно только звёздам. Остальные вынуждены терпеть их дурацкий назойливый свет! Слишком много расплодилось! Пора отстреливать!
Эльдар заелозил на заднем сидении от этих слов.
— Лежать, ублюдок! — прорычал накачанный до предела здоровяк Эльдару. — Будешь дёргаться — мало не покажется.
— Куда вы меня везёте?
— На аэровокзал. Отправить туда, откуда приехал. И чтобы духу твоего в Москве 10 лет не было. Понял? — заявил седоватый мужчина в стриженном бобровом пальто, — Ты понял?
— Понял, — сдавленным голосом отозвался с заднего сидения Эльдар.
— Так ты Николай, что ли? — разглядывая паспорт, спросил седовласый, — А Натаха сказала, что Эльдар. У! Блондинка! Выкинуть бы её вслед за тобой, да свежа пока, чертовка.
Эльдару было очень неудобно со связанными руками. И он молчал.
— Камеры слежения у нас работают, Мыкола. То-то. Дураков нет в Москве. И шутить с тобой никто не собирается, — сказал седовласый, порвав билет Эльдара на поезд, — Ясно тебе?
— Ребят, не могу я сейчас уехать. Сын у меня в метро остался, Дарик. В честь меня назвали Эльдаром Эльдаровичем, — ещё надеялся вырваться пожить у учительницы Эльдар.
— Ещё раз говорю, Мыкола, ты Эльдорадовская твоя морда! Слышали мы тут такие сказки, что вам и в страшном сне не снились. В паспорте сына нет? Нет. Значит, ты нас снова надуть решил. Нехорошо! Свингер, ткни ему там как следует, чтобы ерунду не порол. Надоел своею тупостью.
Планета детей
Несколько
— Не наступи! — воскликнул он Мамеду, который хрустнул льдинкой возле кружевных узоров вокзальной лужи.
Марьяша искала такси, чтобы их отвезли на улицу Осоавиахима.
Дарик присел, разглядывая потрясающие узоры белесых луж. Он бы никогда не смог изобразить такое! Белым по белому! Как это нарисовать? Сможет ли так филигранно справиться белый карандаш? Или белая краска?
Дарик поднял с земли осколок льдинки, порушенный Мамедом, погладил:
— Смотри! Как красиво!
— Красиво, — согласился Мамед.
— Я подарю его папе!
— Растает, пока доберёмся, ничего не останется, — не согласился Мамед.
— Но ведь что-то должно остаться!
— Поехали! Такси ждёт! — подошла, запыхавшись, Марьяша.
— Я хочу подарить это папе! — очень серьёзно сказал Дарик.
Марьяша и Мамед переглянулись. Она пошарила в карманах своего пальто, зашуршав, достала какой-то пакетик, протянула его Дарику:
— Хорошо, заверни, может, и довезём твой подарок.
В город опять вернулся ветер. И выдул все сны к чёртовой матери!
А спать хотелось. И Мамеду. И Марьяше. И Дарику. Не очень-то удобный выдался маршрут. Слишком раннее утро. Слишком лёгкая одежда. И неуютность всего происходящего заставила всю дорогу молчать. В душе каждого нарастала тревога.
— Ну вот и Осоавиахимовская улица, — сообщил таксист, показывая путешественникам на небольшие домики.
— Спасибо, остановите, — попросила Марьяша, рассчитываясь.
За нею вышли Дарик и Мамед.
Когда ребёнок показал взрослым тот самый дом, в котором должен был находиться его отец, она незаметно шепнула Мамеду:
— Мне будет больно его отдавать. Он такой славный!
— Мне тоже, — ответил Мамед.
Они решили, чтобы Дарик пришёл в дом сам, без них. Остались наблюдать невдалеке, чтобы порадоваться встрече сына с отцом.
Дарик позвонил. Поставил вещи рядом. Достал из кармана пакет с подарком. Но из полиэтилена на дорогу хлынула вода. Очень сильно выбитый этим обстоятельством из построенного своего плана встречи с отцом, Дарик неловко засунул остатки почти совсем растаявшей сказочной льдинки в карман, позвонил ещё раз и спрятался за тополь.
В доме что-то зашуршало, загремело ведро, точно обитатель никогда не мог пройти мимо него, не задев.
Дверь отворилась. Небритый непричёсанный Эльдар в тапочках на босу ногу, и растянутых трениках выглянул во двор. На лице красовалось несколько синяков. Вид помятый и измученный. Увидел сумку рядом с дверью:
— Кто там?
Дарик вышел из-за тополя с пустым мокрым пакетом в кармане. Ему нечего было подарить, кроме самого себя. И он просто сказал:
— Это я.
Эльдар вздрогнул, точно увидел привидение: