Я вижу тебя
Шрифт:
— Можешь остаться, — спустя несколько секунд он добавил: — Пожалуйста.
Мигель внимательно рассматривал его своими бездонными глазами.
— Где мне лечь, Олдридж?
От собственного имени мужчина дернулся. Мигель редко так обращался. Олдридж попытался ответить, но не смог. Он раздосадовано покачал головой.
— Здесь?
Олдридж вздрогнул и начал:
— Здесь...
— Я могу лечь в другой спальне.
Олдридж покачал головой. Нет. Это было бы еще хуже. Больше напоминало бы Тима.
— Хорошо. Тогда на диван? Диван внизу и большой круглый пуфик...
— Нет, — выдавил Олдридж. — Здесь.
— В твоей постели, — видимо Олдридж выглядел ужасно, потому что Мигель поправился: — Если так будет проще, я могу и на пол лечь. Ковер очень мягкий. Дай только подушку и одеяло, мне хватит.
— Нет, господи, — из Олдриджа вырвались эти слова.
— Тогда, где?
Олдридж вымотался во всех смыслах: физическом, моральном и эмоциональном. Мужчина знал ответ на их дилемму, но оцепенел настолько, что не мог даже думать.
Мигель снова что-то напечатал в телефоне и поднял на профессора глаза.
— Подушки. Есть еще?
Олдридж закивал, радуясь, что у него появилось отвлеченное занятие.
— Сколько?
— Трех хватит, я думаю. Давай попробуем так и посмотрим, что из этого получится.
Олдридж вернулся с подушками и заметил, что одеяло на его кровати откинуто.
— Складывай подушки в линию посередине. Таким образом, мы разграничим половины кровати. И ты посреди ночи не проснешься от ужаса, что я сложу на тебя ноги и руки. Так лучше?
Олдриджу казалось это волшебным. «Линия Мажино» [29] из подушек.
— Хорошо, — ответил он. — Давай попробуем.
Впервые в жизни Олдридж ложился с другим человеком в одну постель с явным намерением поспать. Несколько предыдущих попыток закончились катастрофой. Именно поэтому Тим занял отдельную комнату после переезда, по крайней мере, это была одна из причин. Этот раз, наверняка, ничего не изменит, но Олдриджу хотелось попробовать.
Мигель забрался на кровать и натянул одеяло на себя и линию из подушек. Олдридж присел на противоположный край, выключил свет, оставив включенным только камин.
29
«Линия Мажино» была одним из самых известных оборонительных комплексов Второй мировой, наряду с линией Маннергейма и линией Сталина. Названа по имени ответственного за строительство министра обороны Франции Андрэ Мажино. Ее протяженность от Бельфора до Лонгийона составила около 400 км. Чудо инженерной мысли конца 20-х годов оказалось бесполезным, когда враг ступил на земли Франции.
— Может его выключить? — спросил Мигель, показывая на огонь.
Лежать в одной постели и обсуждать такие обыденные вещи создавало одновременно удивительную и пугающую комбинацию. Такие будничные вещи не должны наводить ужас. Но все же было страшно. Как и всегда.
Олдридж откашлялся.
— Нет. Все в порядке. Через пару часов пламя автоматически погаснет. Мы можем его оставить.
«Мы». Замечательное
— Все хорошо, док?
— Ага? — ответил Олдридж больше с вопросительной интонацией.
— Уверен?
«Нет. Совершенно не уверен».
— Все нормально. Просто устал.
Стопроцентная ложь.
— Окей. Спокойной ночи, — Мигель повернулся на бок и поглубже зарылся в одеяло.
— Приятных снов, — Олдридж тоже развернулся и откинулся на подушки. Мигель — другой человек — лежал за «Линией Мажино» из подушек. Несмотря на свои сомнения, что быстро не заснет, мужчина не паниковали из-за договоренностей с Мигелем.
«Интересно, в чем разница», — подумал Олдридж, сердце в груди колотилось так сильно, пугая сердечным приступом.
«Интересно, может он и есть та разница».
«Интересно...» Мысли Олдриджа затуманились стали расплывчатыми, а потом совсем исчезли, и вопреки собственным предсказаниям, мужчина заснул.
Глава 25
На Мигеля напали, ограбили и захватили
Воскресенье, 15 декабря.
Постель Олдриджа.
Эванстон, штат Иллинойс.
Мигель очнулся в темноте, в незнакомой кровати и с совершенно странным шумом в ушах. Он чувствовал себя абсолютно дезориентированным, и пока пытался разобраться со своим состоянием, в комнате ярко сверкнуло, а следом раздался оглушающий раскат грома.
— Что за херня?
— Гроза, — голосом Олдриджа. Прошлая ночь мигом всплыла перед глазами Мигеля.
— На улице, мать твою, декабрь. Это что, снежная гроза?
— Видимо, да — ответил Олдридж.
Еще одна вспышка молнии и раскат грома. Их разделяла секунда, может две, а значит молния ударяла совсем близко. Мигель подскочил с кровати и подлетел к окну, поджимая пальцы на холодном полу. Парень приоткрыл штору и выглянул в окно. Снег валил крупными хлопьями, а еще был слышен стук, скорее всего от града. Периодически вспыхивала молния, а следом как будто слегка приглушенный гром. Может, из-за снегопада.
— Офигеть. Да тут настоящая буря.
Олдридж появился за спиной Мигеля. Он особо не обращал внимания на рост профессора, но сейчас, когда тот спокойно смотрел в окно поверх головы Мигеля, становилось очевидно, насколько мужчина выше.
— Захватывающе зрелище, — пробормотал Олдридж.
— И до чертиков страшное. Но мне нравится. Особенно отсюда. Не хотел бы я оказаться сейчас на улице. Мир превратился в белый вихрь, словно кто-то встряхнул снежный шар.
— Нет. Я бы не хотел сейчас сидеть за рулем.