Я вижу тебя
Шрифт:
«Парень». Олдридж задумался над этим словом. Он, правда, им был или Мигель лишь над этим посмеется?
« Парень? Нет, papi . Ты неправильно понял. Все совсем не так».
Олдридж вздрогнул от этих мыслей и отпрянул от лежавшего рядом парня.
Мигель перевернулся на спину, закинул одну руку за голову, а вторую — вытянул вдоль тела. Даже во сне он улыбался. Мигель выглядел довольным
У профессора быстрее заколотилось сердце. С недавнего времени Мигель стал для Олдриджа больше, чем просто одноразовый секс или ничего незначащая интрижка. Не сказать, конечно, что у Олдриджа вообще было и то и другое. Или отношения. Да даже дружба. У профессора были коллеги и студенты, еще знакомые, но никого близкого. По очевидной причине — Олдридж не умел общаться с людьми. Тим и мужчины до него ясно давали это понять. Олдридж был холоден, неприступен и необщителен. И когда кто-то становился действительно ближе, Олдриджа считали жутким и странным, или тем и другим одновременно. Когда дело касалось общения, профессор предпочитал наблюдение со стороны, непосредственному участию, возможным телесным контактам или вреду. Именно так ему больше нравилось.
А потом появился Мигель, который самым непостижимым образом терпел все причуды, заскоки и неуверенность Олдриджа. Парень обосновался в жизни Олдриджа, и от одной мысли остаться без него, мужчине становилось мучительно больно, и он даже вздрогнул.
Раньше Олдридж ни в ком не нуждался, а теперь стал зависеть от Мигеля. Профессор жаждал его компании, что раньше в отношении никого другого не случалось. Все в Мигеле казалось Олдриджу очаровательным: его легкие улыбки и острый юмор. Но помимо этого, в первую очередь Мигеля волновало благополучие Олдриджа. Мужчина впитывал доброту и заботу Мигеля, как увядавшее комнатное растение, которому наконец дали достаточно воды и солнечного света.
Вдобавок к этому — или, скорее всего, именно по этой причине — Олдридж стал привыкать к прикосновениям Мигеля. Поэтому он стал очень тосковать, особенно, когда они провели столько времени порознь. Все еще было немного страшно — только мысли о подавленном и беспомощном состоянии заставляли Олдриджа вздрагивать — но интимные прикосновения Мигеля были чудесными, и мужчине хотелось большего. В какой-то момент, ему хотелось дать Мигелю все. Но пока он будет стараться делать для парня все возможное и надеяться, что этого будет достаточно.
Олдриджу уже нравилось присутствие Мигеля в своей постели. Это было правильным — едва ли необходимым. Все в молодом человеке его манило: запах, тихое сонное дыхание, копна темных растрепанных волос, рассыпавшихся по подушке, тепло его тела и само присутствие.
Одного только наблюдения за Мигелем, казалось, хватит Олдриджу на вечность: его взросление, зрелость, первые седые волосы в темной шевелюре и первые морщинки вокруг глаз. Мигель навсегда останется красивым. Олдридж
Мигель фыркнул во сне. Олдридж рефлекторно на это улыбнулся.
Можно было одним словом описать состояние Олдриджа — опьянен. Олдридж был опьянен.
«Было и еще одно слово — пугающее до чертиков и более опасное, так что лучше его задвинуть в сторонку. Потому что вдруг я ошибаюсь?»
Олдридж не знал ответа, и от попыток придумать хоть какой-то вариант спасло шевеление соседа по кровати. На мужчину сонно уставились большие темные глаза.
— Доброе утро, — голос Мигеля охрип ото сна.
— Доброе. Надеюсь, с самого утра у тебя нет занятий. Иначе, ты, скорее всего, опоздал.
Мигель потянулся.
— Не-не-не, papi. Таким только первокурсники и сумасшедшие занимаются. По понедельникам первая пара у меня начинается только после обеда. Физика в час, и биохимия в три, — он зевнул. — Сколько сейчас времени, кстати?
— Чуть больше восьми.
— Боже. Это же охренеть как рано. Но мне стоит пойти к себе и разобрать вещи, — он снова зевнул. — Желательно до занятий.
— А ты можешь еще ненадолго остаться? — спросил Олдридж.
Мигель выгнул идеальную бровь.
— Вы хотите, чтобы я задержался после занятий, Профессор?
«Мне нужен ты в моей постели».
— Именно. Я... Мигель?
— Да? — выдохнул он уже более мягко и нежно.
— Ты мне не безразличен. Ты же понимаешь?
Мигель мгновенно стал серьезнее.
— Да, конечно, — он протянул руку. — Могу я... могу я... к тебе прикоснуться?
Олдридж кивнул.
— Пожалуйста. В смысле... я хочу тебе предложить... я хочу попробовать...
Мигель погладил ладонью его щеку и потянул Олдриджа на себя.
— Можно тебя поцеловать? — выдохнул Мигель в губы мужчины.
Вместо ответа Олдридж подался вперед, касаясь его губами. Но после, он позволил Мигелю перехватить инициативу, опрокинувшись на спину вместе с парнем, удобно на нем устроившимся.
Олдридж готовился панике, дискомфорту, беспокойству, но никакой подсознательной негативной реакции не последовало. Лишь медленный, неторопливый стук сердца, который не нарастал и не грозил сокрушить мужчину. Олдриджу было комфортно. Более того, он чувствовал себя в безопасности. Мигель был надежным.
— Я хочу тебя, papi. Я так сильно тебя хочу. Мечтаю оказаться внутри тебя.
Олдридж заскулил, но «нет» не ответил. Одна только мысль страшила, но при этом очень интриговала. Представив себе Мигеля внутри своего тела, Олдриджа напрягся и содрогнулся от предвкушения.
— Но не сегодня утром, — проговорил Мигель. — Пока нет, — он поцеловал Олдриджа, скорее, извиняясь. — Но однажды.
— Когда? — Олдридж хотел, чтобы это день никогда не настал. Олдридж хотел, чтобы это случилось прямо сейчас. Он не мог определиться, чего хотел больше.