Я все равно тебя найду

Веденская Татьяна

– Мы завтра собирались идти в зоопарк, пока не похолодало. Хочешь, пойдем с нами? – проклиная себя за слабость, предложила я.

– С удовольствием! – хищно улыбнулся он.

Я мгновенно насупилась.

– Но имей в виду, лично меня ты совершенно не заботишь. Если бы Тема так к тебе не рванул, я бы с тобой словом не перемолвилась.

– Ну, не надо меня добивать. Лежачего не бьют, – поднял руки в шутливой капитуляции Михаил Артурович.

Я отвернулась, всей спиной демонстрируя, как он мне безразличен. Через минуту по звуку закрывающейся двери поняла, что он ушел. Для страховки еще какое-то время посидела в комнате, а потом выскочила, чтобы успеть перехватить сестру до того, как она убежит разнести сплетню по всему двору. Сплетницей она была профессиональной. Можно сказать, это было единственным, что она умела делать в совершенстве. А какие еще могут быть занятия у старой девы?

– Галка, откуда он тут взялся? – пристала я, загораживая собой вешалку с куртками. Как я и думала, Галина уже навострила лыжи в сторону выхода.

– Иди дай бабуле попить. Она просила. – Проигнорировав мой вопрос, сестра пыталась выхватить хоть что-то из-за моей спины.

– Бабуля подождет. Она никогда меня не узнает и даже иногда просит, чтобы официант принес счет, так что это точно не важно. Говори, откуда он взялся!

– Он позвонил. Спрашивал тебя, а я ему сказала все как есть. – Галка старательно отводила глаза. Мне стало интересно.

– А как есть? – Я уперла руки в боки, давая понять, что не выпущу ее живой.

– А так, – кусая от досады губу, выдала мне она. – Что ты каждую пятницу пытаешься заразить несчастного мальчика воспалением легких! Разве можно купать его в такой ледяной воде? И Олька твоя – шарлатанка.

– А что же они у нас ни хрена не болеют?! – мгновенно завелась я.

– Дуракам везет, – показала мне язык эта тридцатитрехлетняя, солидная с виду мадам.

– Да ты сама-то откуда можешь знать, как воспитывать детей? – усмехнулась я.

– А что, ты думаешь, если случайно родила от преподавателя, так сразу поумнела и стала Макаренкова?

– Макаренко, серость, – поправила я. – Хорошо, допустим, ты наврала ему про меня с три короба. А почему он сюда заявился?

– А что, ты считаешь, я должна была прогнать родного отца моего любимого племянника? – с напускным ужасом переспросила гадюка сестра.

– Ты была обязана согласовать такие вещи со мной! – заорала я. – Ты не имела права приглашать в мой дом мужчину, который меня предал.

– Это еще как посмотреть! – завизжала Галка. – Ты наверняка сама его вынудила так поступить.

– Ну ты и стерва, – взбесилась я и вынула из колоды самый старший козырь: – Ну, гони деньги, которые он тебе передал для меня.

– Вот еще, – сестрица проявила чудеса гибкости и выхватила-таки старое пальто из-за моего плеча.

Я ахнула, но она моментально выскочила на лестничную площадку.

– Верни бабло! – заорала я на весь подъезд.

– Можешь не волноваться, я все до копейки потрачу на Артема! – заверила меня сестрица, глядя на меня в пролет лестницы.

Знаю я, как же. Она купит ему грошовый самосвал для песочницы, а на остальное накупит шампуней и кремов. Как будто трехлетний ребенок нуждается в косметических средствах фирмы «Мэри Кей». Хотя чего я так напрягаюсь? Я же даже не знаю, сколько ей сунул этот блудный отец. Преподаватели во времена моей учебы зарабатывали так мало, что он ни разу меня не отвел даже в неприличный ресторан (я уж не говорю о приличном). Не думаю, что сейчас что-то изменилось, разве что Михаил Артурович поменял работу. Но это вряд ли. Стало быть, максимум, что он ей дал, – тысячи три рублей. Вздор, могу об этом даже не задумываться. Тем более у меня в понедельник получка. А вот что действительно важно и что нужно сделать немедленно – это позвонить Ольге и закричать «караул». Она взрослая замужняя дама с двумя детьми, у нее есть искренне преданный муж, она гораздо умнее меня, вот и пусть советует, как выбраться из этого переплета.

– Надо присмотреться, чего он на самом деле хочет, – хлопнула кулаком по столу Оля.

– Зачем? – горячилась я. – Надо гнать его подальше, поганца.

– А ты чего так раздухарилась? – с подозрением осмотрела меня подружка. – Боишься, что ли, снова влюбиться? Ну-ка, признавайся!

– Это бред! – фальшиво возмутилась я. – Он мне сто лет не нужен.

– Брось, разве ты не об этом мечтала? – Соловейка откусила почти половину яблока и минуты три старательно пыталась ее прожевать.

– Господи, – сморщилась я. – Ты не боишься подавиться?

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Яблоки – это панацея от всех болезней, – пояснила подруга.

– А, ну-ну, – пожала я плечами.

– Что ну-ну? – скривилась Ольга. – Именно что панацея. Только я их видеть уже не могу. Мне проще их целиком глотать. А еще, прикинь, самые полезные – кислые, и их надо съесть не менее пяти штук в день.

– Боже мой, не понимаю, как от такой кислятины ты сама не скисла. – Я попробовала в знак солидарности откусить кусочек от одного из ее чудо-яблок и поняла, почему их нельзя нормально есть. Эдакая суперполезная смесь стрихнина с недозревшим лаймом. Да, такое действительно можно только целиком глотать.

– Знаешь, а есть целый день одно только мясо еще хуже, – пожаловалась Олечка. – Печень начинает болеть и пищеварение портится. Клетчатка необходима. И потом, кажется, автор этой диеты и сам в итоге умер от ожирения.

– Нормально, – поразилась я. – А что ж его диета до сих пор так популярна?

– Потому что вдруг он умер не из-за этой диеты? Что ж теперь, отказаться от шанса иметь хорошую фигуру? Впрочем, я теперь совсем не знаю, что мне есть. Скажи, а? Яблоки или мясо?

– Да ешь ты что хочешь, – я разозлилась. – Скажи, что мне делать.

– А что? – мгновенно переключилась на мою волну подруга. – Все не так и плохо! Что такого, если этот рафинированный интеллигент будет деньги тебе таскать и сына баловать. Ничему не противоречит. Ты только не спеши ему в объятия бросаться. Приглядись, пойми, чего он задумал. Потому что потом, когда ты снова будешь голая лежать у него в кровати, думать будет поздно.

– Да не буду я лежать у него в кровати. У него там жена лежит! И вообще, я знать его не желаю, а ты толкаешь меня на путь падения и порока, – жеманничала я, но в целом Оля дала мне именно тот совет, который я так желала услышать. Чего греха таить, покорное стыдливое выражение на лице Михаила Артуровича вкупе с деньгами и извинениями пролили сладостный бальзам на рубцы моих ран. Женская гордость пела громкие песни в моей душе. В основном текст состоял из возгласов «понял, гад, чего лишился» и «все вы у нас попляшете!».