Я всё у тебя отниму
Шрифт:
Жить в доме, с которым связано столько неприятных воспоминаний? Приятные тоже есть, конечно, — первые шаги дочери, первое слово, но нет: я не готова.
— Спасибо, но нам ничего не нужно, — отчеканиваю я и убираю последний альбом в сумку.
— Если тебе так противно жить в этом доме, мы можем выставить его на продажу — купите себе что-то другое. Не надо вот так гордо вести себя. Сделай это ради Евки!
— Она тебе не собака! — рычу я сквозь стиснутые зубы. — Не надо называть дочь так, словно о собаке говоришь. Ева. Её зовут Ева. И я всё делаю ради неё. Ты не смеешь даже просто говорить о дочери.
Вспоминаю, как Ева затемпературила, у неё началась диарея. Я просила Андрея приехать и отвезти нас в больницу, но он в это время наверняка трудился на своей любовнице — уж слишком довольно звучал голос, — а потом отмахнулся: сказал ехать с охранником. Совершенно чужой нам человек пошёл на это — я не просила даже о помощи, а он предложил её сам, нашёл нам лучшего врача, отвёз и даже оплатил осмотр Евы.
— Сколько раз ты брал её на руки? Какое слово твоя дочь сказала первым? Ты ничего о ней не знаешь. И обо мне тоже. Дочь была игрушкой для твоей мамы — на этом существование дочери для тебя заканчивалось. Оставь этот дом себе, как напоминание, что однажды ты вышвырнул нас из своей жизни, и сделал этим только лучше. Я ничего у тебя не возьму, Андрей. Вещи эти нам уже не нужны. Выброси их, продай, раздай любовницам — мне всё равно. Твоя фирма загибается, а сотрудники перебегают ко мне. Неужели тебя это не трогает? Ты падаешь на дно. Камнем летишь вниз. Займись уже своей жизнью без оглядки на прошлое. Этот дом тебя не спасёт, если лишишься источника дохода, обслуживание влетит в копеечку. Так что думай о себе, а не о нас, а мы с дочкой справимся — я тебе обещаю.
Выхожу из комнаты, а Андрей хватает меня за руку. Оказываюсь прижатой к нему и кладу ладонь на грудь мужчине, чтобы держать его на расстоянии.
— Я не могу без тебя. Ты хотела отомстить, и ты сделала это. Я — никто. Ты мне доказала это. Я хочу познать чувство настоящей любви. Я бросаю сердце к твоим ногам, Марина. Прими меня, прошу, дай шанс, я же задохнусь без тебя. Плевать мне на бизнес, на дом, забери всё себе.
— Я уже забрала себе больше, чем планировала изначально, — отвечаю, отталкивая мужчину от себя. — Ты лишился отца, лишаешься работы, лишился даже матери, хотя она будет только рада приласкать тебя и отправить к другой дурочке делать следующую дочку. Ты лишился дочери и жены, Андрей. В конце концов, ты лишился покоя, узнав, что такое — любить без ответа. А я отгорела, пойми ты это, наконец. Больше я тебя не люблю… Даже мстить не хочу тебе. Понимаешь? А это значит только то, что я больше ничего к тебе не испытываю. Равнодушие. Точка всему.
Сказав последние слова, я ухожу. Знаю, что он перепсихует быстро. Андрей слишком сильно любит себя. Он не наложит на себя руки, не станет долго убиваться. Вот только сможет ли подняться с колен? Меня это не интересует. Я могла бы продолжить начатое — забрать дом, увести всех клиентов и отправить его на паперть, но не стану этого делать с отцом своей дочери. Не хочу, чтобы Ева возненавидела меня, когда вырастет, чтобы стала такой же жестокой, как её отец. Моя дочь будет видеть пример прощения. Простить и отпустить можно в любой момент. Сердце успокоилось, когда я вернула свою малышку, большего мне не нужно.
И
Расплатившись с водителем, выхожу около бизнес-центра, иду к входу, думая, что многих людей жизнь вообще не меняет. Чьи-то руки хватают меня и тянут на себя.
— Пусти, гад! — шиплю я, поднимаю взгляд и вижу Бориса.
— Значит, я уже успел стать гадом? Неожиданно немного, — говорит мужчина.
— Не следовало хватать меня так внезапно. Я же не знала, что вы будете караулить у входа, — возмущаюсь я и тут же вспоминаю нашу первую встречу. Я тогда вот так же на эмоциях возвращалась от Андрея и огрызнулась, стоило Борису спасти мне жизнь. — П-прости…те.
Мужчина улыбается — мой гнев окончательно улетучивается.
— Да ладно уж, ну мы ведь не чужие друг другу люди, Марин. Гадом уже успела окрестить, поэтому можно перейти на «ты». Не против?
Я согласно киваю головой и поджимаю губы.
— Прости меня. Проклятое дежа вю. Я снова после встречи с бывшим мужем, взъерошенная слегка от его поведения. Я не хотела обижать тебя и уж тем более оскорблять. Сначала Андрей схватил, а потом тут… Думала, что снова он или кто-то пьяный вообще.
— Тогда я охотно отклоню твои извинения. Ладно? Ну если слова предназначались не мне, то и извиняться не за что. Он не сделал тебе ничего плохого? Не стоило ехать на встречу с ним в одиночестве.
Поднимаю взгляд и какое-то время просто смотрю на Бориса. Он беспокоится обо мне. Если бы попросила поехать вместе со мной, он бы согласился — вижу по его глазам. Сейчас он предстаёт передо мной в ином свете, хоть и понимаю, что сама была слепа и игнорировала его заботу. Кто бы ещё стал возиться со мной вот так, как он?
— Да, пожалуй, это будет самое верное решение, — соглашаюсь я с мужчиной.
— Вот и славно! Пойдём смотреть офис? У меня ну очень занятой знакомый. Приехал сам, но слишком спешит. Уверен, тебе понравится это уютное местечко. Пока свободно три кабинета, но позднее он вывезет весь свой хлам и тогда можно занять весь этаж — ещё три кабинета.
Я с восторгом смотрю на Бориса, но в то же мгновение боюсь спрашивать, сколько всё это будет стоить. Всё-таки я пока не миллионы зарабатываю, а аренда может влететь в копеечку.
Мы поднимаемся на нужный этаж и выходим из лифта.
— Евгений Алексеевич, мы пришли! — громко говорит Борис, и его голос эхом отражается от стен. Мы переглядываемся, и я ловлю на губах мужчины улыбку.
Вспоминаю, что раньше он не проявлял эмоции, но в последнее время так часто вижу улыбку на его губах. Я даже не придавала этому значения, а теперь осознаю, и меня будто бьёт током. Во время улыбки на его щеках появляются симпатичные ямочки.
— Я испачкался? — спрашивает Борис.