Я всегда была твоей
Шрифт:
Тем временем, я поступила в педагогический университет на начфак. Оля поступила туда же на иняз — ей, в отличие от меня, легче всего давались языки. Мы по — прежнему оставались лучшими подругами, но как ни странно, мой, так называемый роман с её братом немного отдалил нас друг от друга, а может быть, это было связанно с тем, что у Оли началась своя бурная личная жизнь.
Лёша вернулся в конце августа. Оставалось чуть больше месяца до его окончательного отъезда в армию. Я мечтала о том, что уж этот месяц мы точно проведём вместе и, возможно, случится то, к чему я была давно готова… Но всё было ровно так же, как и раньше: друзья, компании,
Однажды, я не выдержала и рассказала об этом Оле.
— Мне кажется, он боится, — ответила она, выслушав мои жалобы.
— Боится? Но чего?!
— Нууу, он же знает что ты ещё девочка, несовершеннолетняя… Однажды, я самолично под дверью слышала, как он говорил другу, что никогда не связывается с девственницами и старается обходить их за километр. Правда это давно было, задолго до нашего выпускного.
Я надеялась, что только это сдерживало Алексея сделать шаг к нашему интимному сближению. Я безумно мечтала поцеловать его, мне каждую ночь снились наши поцелуи и объятия, но никак не могла решиться на это первая.
— Береги себя, Белка. Учись хорошо, и не забывай писать, — сказал он мне на прощание.
— Я буду беречь себя, Лёшечка! Только для тебя одного! Обещаю! — горячо выпалила я, по — своему расценив его слова.
Я с полной уверенностью могла сказать, что глаза Лёши в этот самый момент ярко вспыхнули, он хотел мне что — то ответить, но его так не во время окликнули. Поцеловал меня в лоб, а затем легонько, почти невесомо коснулся губами моих губ. Я потянулась к нему всем телом, чтобы продлить это мгновение, но Лёша отстранился и, развернувшись, заскочил в вагон.
Как прожить без него целый год?!
Видя мои слёзы, его мама, тётя Света, нежно меня обняла.
— Не плачь, Юлечка, он отслужит и вернётся. Самое главное, что его на эту ужасную войну не отправят. Мы с отцом так переживали из — за этого! Поехали к нам, милая…
В ту ночь я впервые спала не с Олей, а в комнате Лёши, крепко прижимая к себе его подушку.
С тех пор я стала жить в состоянии какого-то лёгкого анабиоза, в постоянном ожидании письма от Алексея, а вся остальная жизнь: универститет, лекции, родители, друзья, — словно были фоном, декорацией. Но писем не было. Лишь в редких письмах родителям, Лёша передавал мне привет.
Сначала я писала ему каждую неделю, потом — раз в две недели, а после того, как в декабре получила одно — единственное долгожданное письмо, — решила писать не чаще, чем раз в месяц, зато это были длиннющие письма с подробным описанием событий прошедшего месяца.
Казённый серый конверт с двойным тетрадным листком в клеточку, исписанным крупным размашистым почерком, я берегла как самое драгоценное сокровище. Каждый вечер перед сном, я доставала заветный конверт и раз за разом перечитывала письмо, которое знала уже наизусть.
"Привет, Белка! Извини, что долго не отвечал, ты же знаешь, терпеть не могу писать, я и лекции в иституте никогда не записывал, на память всё запоминал. Спасибо за письма, они здорово скрашивают мои армейские будни. Олька мне почти не пишет, лишь иногда вкладывает короткие записки с фотографиями в родительский конверт. Кстати, спасибо за фотографии! Ты на них такая красивая, такая
В письмо была вложено фото: улыбающийся Лёшка с коротко подстриженной головой в окружении таких же бритых товарищей.
Я целовала его лицо на фотографии, целовала исписанный листок, сам конверт, и только потом засыпала.
Второе письмо, а точнее, открытка, — было поздравление с восьмым марта.
Третье, последнее письмо, которое я получила от Лёши, состояло из нескольких сухих строчек.
Это случилось перед летней сессией. Родители обещали, что при удачной сдачи экзаменов, отправят меня в Болгарию в студенческий лагерь, но я, хоть и с трудом, уговорила вместо Болгарии отправить меня в Хабаровск.
— Дочка, это же восемь часов лёта через всю Россию! А потом ещё в гарнизон несколько часов трястись на автобусе!
Но меня это нисколечко не пугало — я мечтала поскорей увидеть Лёшу. Зато очень пугало мою маму, и она настояла на том, чтобы лететь со мной вместе. Вне себя от радости, я тут же накатала Лёшке заказное письмо. Ответ пришёл довольно быстро:
"Привет, Белка. Получил твоё письмо с желанием приехать сюда. Выбирай Болгарию, даже не думай. Меня всё равно не отпустят. Тут всё очень строго. Я сам скоро приеду — октябрь не за горами. Пока. Алексей."
В различных вариантах я уже фантазировала нашу встречу, как в романтических фильмах, поэтому, сказать, что я не расстроилась — не сказать ничего. А в Болгарию я всё равно не поехала — схватила трояк по английскому — желание стараться, чтобы сдать на отлично сессию пропало напрочь.
Весь сентябрь от Лёши практически не было новостей, хотя я, чуть ли не каждый день, интересовалась и у Оли и у тёти Светы не сообщил ли Алексей дату приезда. Я даже повесила в своей комнате большой календарь, и исправно зачёркивала дни, отметив красным фломастером приблизительную дату его возвращения — восьмое октября.
В субботу — шестого, я пришла к Оле домой. Подруга была одна. Как всегда я первым делом спросила про Лёшу, но в ответ получила странный взгляд. Дёрнув плечом и опустив глаза, Ольга сказала, что пока новостей нет.
— А где родители? — поинтересовалась я, когда мы прошли в её комнату.
— Ушли в театр.
Из коридора зазвонил телефон и Оля, извинившись, вышла. Пока ждала, я взяла со стола конспект с английским языком и без особого интереса начала его пролистывать. Из тетради выпал знакомый серый конверт. Подняв его, сразу узнала характерный почерк.