Я выбираю тебя

Робертс Нора

– А этот цвет настоящий?

– Это невозможно грубый вопрос.

– Один другого стоит.

– Но если я отвечу на ваш, вы ответите на мой?

– Нет.

– Тогда, значит, нам обоим надо пустить в ход воображение.

Смеясь, Джессика снова хотела встать, но рука, лежавшая у нее на плече, удержала ее на месте. Ее лукавая улыбка исчезла мгновенно. Он в упор глядел на нее, а глаза были темные, неистовые, и в них все было можно прочесть. Желание! Жаркое, пронзительное, неуемное желание!

Джессика потянулась к нему, возбужденная одним только

взглядом. И еще она впервые испугалась, не хотел ли он получить от нее то, чего сам не собирался дать ей. Да и вообще, не слишком ли много он хочет? Он притянул ее к себе, но она в инстинктивном порыве этого непонятного страха уперлась руками ему в грудь.

– Нет, этого мне не надо. – «Да, да, именно этого я и хочу», – кричали глаза, выдавая ее с годовой.

Достаточно было одного движения, и она уже лежала под ним на песке.

– Я тебя предупреждал, что не стану обращаться с тобой, как с леди.

Он прикоснулся губами к ее рту, завладел им и покорил ее. Куда девался страх? Он растаял в огне страсти. Ощутив вкус его губ, Джессика уже не владела собой. Ее целиком охватило, подчинило себе дикое, безграничное желание. Джессика совсем забыла, что нужно сдерживать себя, и просто отдалась ощущениям. Его губы искушали, они неотступно требовали. И она отвечала ему, безумно желая, испытывая отчаянную жажду быть с ним, отдаваться. Он оторвался от ее рта, но только затем, чтобы ласкать губами ее лицо, ощутить мягкость, нежность и сладостный вкус ее кожи.

Джессике это не понравилось, она хотела снова и снова ощущать губами его губы. Она повернула голову, чтобы перехватить его поцелуй, но он жадно впился в ее шею, и она застонала. Тихо поскрипывал песок. Джессика старалась переменить положение, чтобы продлить бесконечное и мучительное наслаждение.

Она просунула руки под его свитер, к лопаткам, почувствовала под руками напряженные мышцы спины. Во влажном воздухе пахло солью и морем, а также – мускусным запахом страсти. Он снова нашел губами ее рот. Волны яростно бились о скалы рядом с ними. Он что-то пробормотал, но она не поняла. Уловила лишь тон – сердитый и отчаянный. А потом его ладони, требовательно и жестко, поднялись по всему ее телу от бедер к груди и там остались, словно плененные ее мягкостью. Солнце уже било прямыми лучами в закрытые глаза Джессики, но она этого не чувствовала, точно так же, как шероховатости песка. Существовали только его руки и губы.

Мозолистые пальцы гладили ее, невольно царапали, но зажигали огнем каждую жилку и словно усиливали пламя, уже бушующее в крови. Он больно зажал зубами ее нижнюю губу, и ее вздохи перешли в стон. В неистовстве страсти Джессика выгнулась дугой и прижалась к нему бедрами. Их разделяла лишь тонкая ткань.

Слейд зарылся лицом в ее волосы и вдохнул их запах, пытаясь в то же время овладеть собой. Желание было сейчас настолько сильнее его, что запросто могло совсем подчинить своей власти.

Со стоном он скатился на песок и вскочил на ноги, прежде чем она успела дотронуться до него, чтобы он совершенно потерял рассудок. Он жадно, хрипло втягивал в легкие воздух

в надежде остудить жар, охвативший его. «Я рехнулся, – подумал Слейд, – я едва ею не овладел». Прошло несколько секунд. Он мог их сосчитать, прислушиваясь к ее прерывистому дыханию и своему собственному.

– Джесс.

– Нет, ничего не говори. Я все поняла, – сказала она, едва не задохнувшись.

Слейд повернулся к ней и увидел, что она стряхивает с себя песок. Утреннее солнце зажгло ее летящие под бризом волосы.

– Ты просто передумал. У всех бывает. Джессика хотела пройти мимо, но Слейд схватил ее за руку. Она попыталась вырваться, но он держал ее крепко.

Слейд без труда мог видеть уязвленность в ее гневном взгляде. Ну что ж, так даже лучше. Но против воли у него вырвалось:

– Ты предпочитаешь, чтобы мы любили друг друга на песке, как подростки?

Джессика потеряла всякое представление о времени и пространстве. Какое они имеют значение перед вечной потребностью любви? Она лишь почувствовала обиду еще глубже, он помнил о таких вещах и смог остановиться.

– Я бы предпочла, чтобы вы больше ко мне не притрагивались, – возразила она холодно, выразительно взглянув на его удерживающую руку, – начиная с этого момента.

Но он только сильнее сжал ее запястье.

– Я тебя уже однажды предупредил, не вынуждай меня заходить слишком далеко.

– Разве я начала? Я вообще этого не хотела.

– Вполне возможно, но ведь и я не хотел так. – Он крепко встряхнул ее, держа за плечи. – Так что можешь отчаливать.

У нее аж зубы клацнули. Если прежде она была просто обижена, то теперь ее гнев бушевал пожаром. Она в ярости отбросила его руки.

– Не смей на меня орать! – закричала Джессика во все горло.

За их спинами билась о скалы волна. Вот она вздыбилась и рассыпалась кипучими брызгами.

– И не смей намекать, что я сама все это устроила!

Он схватил ее за руки, и она могла только мотнуть головой, чтобы откинуть назад развевающиеся волосы. За прядями, упавшими на лицо, гневно сверкали глаза.

– Если бы я только захотела, ты ползал бы тут на четвереньках, умоляя меня.

Глаза Слейда свирепо сузились. Он злился, чувствуя некоторую справедливость ее слов.

– Я не стану ползать ни перед одной женщиной в мире, тем более перед высокомерной грубиянкой, которая использует духи, чтобы приманить мужчину.

– Высокомерная… – Она замерла от возмущения. – Грубиянка! – выдавила она из себя через силу. – А ты глупый, себялюбивый осел! – Джессика стукнула кулаком в его грудь, не зная, как еще защитить себя от оскорблений. – Надеюсь, ты не станешь описывать в своем романе постельные сцены. Тебе ведь удается только ловко расстегивать «молнию» на ширинке! Я никогда, никогда не употребляю духов. И мне не потребовалось бы этого… – Джессика, задыхаясь, осеклась:

– Почему ты ухмыляешься?

– Ты порозовела, – сказал он, – тебе идет. И снова ее глаза блеснули янтарным пламенем. Она пошла на него с явным желанием ударить, и Слейд, подняв руки вверх, отступил.