Я выбираю тебя
Шрифт:
Майкл и Дэвид. Она резко мотнула головой и закрыла глаза. Нет, вот в их причастность она никогда не поверит. Где-то они там, в полиции или ФБР, допустили ошибку и скоро в этом убедятся.
А в гостиной был просто вор. Вот и все. Недаром Бетси все время бубнила насчет охранной сигнализации. И вдруг Джессика очень ярко представила себе Слейда с револьвером в руке. Она никак не могла отделаться от этого устрашающего образа.
Когда Слейд вернулся, Джессика сидела очень тихо, закрыв глаза. Под ними залегли тени. От того, что он сейчас услышал по телефону, эти тени не исчезнут, и, наверное, тут поможет лишь хороший, крепкий сон.
– Пойдем, – сказал он отрывисто, стараясь не смягчиться под ее тревожным взглядом. – Ты устала. Иди наверх и прими таблетку, если не сможешь уснуть. А завтра ты не поедешь в магазин.
– Но я должна, – начала Джессика.
– Отныне ты должна делать то, что тебе говорят, – поправил он ее. – Здесь ты будешь в большей безопасности. Начиная с этого момента, ты не выйдешь без меня из дома. Спорить бесполезно.
Взяв ее за руку, он помог ей подняться на ноги.
– С этого момента у тебя нет выбора. Ты должна мне доверять.
Она доверяла. Джессика поняла, что во всем этом тумане, путанице событий одно лишь это и ясно. Самое первое впечатление от встречи с ним, когда она буквально налетела на него, сбегая по лестнице, не обмануло. С ним она в безопасности.
– Не очень-то приятно было узнать, что ты коп, – пробормотала она.
– Да. Я и сам от этого не в восторге. Ступай в постель, Джесс. – Он выпустил ее руку из своей. Они стояли уже у двери ее спальни. Но, прежде чем он сделал шаг, чтобы уйти, она вцепилась в него с неожиданной силой.
– Слейд… – Ей очень не хотелось говорить это, просить его. Она даже себе не желала признаваться, что в ужасе от перспективы остаться одной. – Я… – Она отвела глаза в сторону и заглянула во тьму комнаты. – Ты не можешь остаться со мной?
Она облизнула пересохшие губы.
– Я хочу сказать – у меня на ночь. Бледная, кроткая, беззащитная, она взглянула на него снизу вверх. Кровь застучала у него в висках. Он ответил прямо и холодно, пытаясь защититься:
– Когда я ложусь в постель с женщиной, я стараюсь уделить ей все мое внимание. Сейчас, однако, у меня нет для этого времени.
Джессику охватило чувство страха и возбуждения одновременно.
– Но я не прошу тебя заниматься со мной любовью, просто не оставляй меня одну.
Он позволил себе оглядеть ее с ног до головы. Воплощенный соблазн – изящество фигуры, мягкие линии, серо-голубой шелк.
– Ты думаешь, что я проведу с тобой ночь и не возьму тебя?
– Нет, я так не думаю, – быстро и тихо ответила Джессика.
Возбуждение перешло в неудержимую страсть. Быстрым движением, с расчетом испугать, Слейд прижал ее к двери.
– Ты, леди, с такими, как я, еще не зналась. – Под ладонью словно обезумевший забился пульс, но глаза ее.., янтарные глаза смотрели без страха. А он уже мучительно желал ее, так мучительно, что все другие соображения отступали.
– Я ведь не отношусь к числу ваших вежливых клубменов, Джесс, – сказал он угрожающе. – Ты не знаешь, где мне приходилось бывать и что приходилось делать. Я могу показать тебе такие штуки, что твои поклонники французской любви покажутся рядом со мной бойскаутами. Если я решу, что хочу тебя, ты от меня не убежишь.
Джессика почти не слышала его слов – так гулко билось у нее сердце. Желание отуманило глаза.
– А кто из нас собирается бежать, Слейд? – Руки у нее отяжелели, но она подняла их и медленно провела ими по его голой спине. Он оцепенел. Она в ответ прижалась к нему всем телом.
– Будь ты проклята, Джесс. – И, простонав, он припал к ее губам в грубом, ранящем поцелуе.
Джессике стало больно, однако она не отшатнулась. Вот этого ей и хотелось, безумной страсти, которая вспыхивает при первом же прикосновении. Поцелуй нельзя было назвать любовным. То было не благоговейное слияние уст, ласковое касание языков. Нет, то было безумие, и Джессика без секундного колебания распростилась со здравым смыслом. Пусть научит ее всему, что знает сам.
Он сорвал с нее халат. О, какая мягкая плоть, гораздо мягче и нежнее, чем он представлял, а кожа, как шелк, так и скользит под пальцами. Он повел ладонями по всем изгибам обольстительного тела. Она дрожала все сильнее. Он провел рукой по ее животу вниз, проникая пальцами в самый центр ее существа. Слейд выругался про себя. Черт, теперь он не сможет остановиться. Он хотел грубо опрокинуть ее и уйти, спасая ее.., спасая себя от неодолимого, неуправляемого влечения. Но вот она, теплая, влажная и мягкая, как воск, в его объятиях, и он не в силах отказаться от такого подарка судьбы. В воздухе стоял аромат ее тела, сводящий с ума. Слейд тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения, но она прижалась губами к его шее и хрипло прошептала его имя.
Как он очутился с ней в постели, Слейд не помнил, не помнил – тащил ли он за собой ее или принес на руках. Джессика, словно в бреду, отвечала на его поцелуи. Он не дал ей возможности опомниться. Ее захватил и унес с собой ураган – бешеный натиск и зримая тьма страсти. Она услышала его громкое, прерывистое дыхание. А затем почувствовала, как он прокладывает зигзагообразный путь от ее шеи к ложбинке на груди мелкими, похожими на укусы поцелуями. Она выгнулась дугой, полная желания, но он продолжал свой путь, и язык его блуждал уже по ее животу. Почти обезумев, она зарылась руками в его волосы. Сейчас все кончится, и ей хотелось удержать мучительное наслаждение еще и еще на краю этой бездны.
Он снова жадно потянулся к ее груди, ввергал Джессику то в жар, то в холод такими же быстрыми, мелкими поцелуями, как раньше. Вот он слегка прикусил нежную плоть груди, а кончиками пальцев очертил круг вокруг второй. Она хотела убрать наконец последнюю преграду между их телами и нетерпеливо дернула ремень его джинсов. Слейд ловко увернулся от ее ищущих рук. Нет уж, он не допустит, чтобы все кончилось слишком быстро. Он догадывался, что она страстная женщина, умело скрывающая это достоинство. Но никак не ожидал такого неистового накала. Она была необыкновенно чутка, она угадывала желания и повиновалась малейшему намеку, она щедро отдавала то, что все это время таилось и накапливалось. И он хотел взять от нее все, что она могла дать, загнать ее и себя, дойти до последней черты.