Я выбираю тебя!
Шрифт:
— Вы знаете, что сожгли принадлежавшие мне ларьки и магазины?
— Да, разумеется.
— Так вот, сейчас я звоню с улицы с мобильного телефона, — мрачно доложил Левушкин. — А пожарные тушат мою квартиру на улице Гарибальди. Только уже нечего тушить, она выгорела практически дотла…
— Вот оно как…, — только и нашел, что сказать Костя.
— У меня ничего теперь нет, ни квартиры, ни имущества, одни кредиты… Только вот машина осталась…
— Да… Мрачно… Сколько же времени горела ваша квартира по
— Несколько часов. Подожгли, видимо, днем, часа в три — четыре… Вы ведь не сомневаетесь, что подожгли?
— Да нет, сомневаться в этом было бы глупо. Вы хотите мне что-нибудь рассказать, Андрей?
— Мне нечего рассказывать, кроме того, что я уже сказал. Я гол, как сокол, поеду ночевать к родителям…
— Ладно тогда… Я жду ещё звонков, полагаю мой выезд к вам нецелесообразным. Я не пожарный, а побеседовать с вашими соседями я могу и завтра…
Только он положил трубку, как раздался новый звонок.
— Константин, — раздался в трубке голос майора Молодцова. — Я хотел тебе помочь, но пока ничем не могу… И вдруг вот что мне пришло в голову — Григорянц этот часом не сын ли адвоката Рубена Григорянца?
— Сын. Точно так.
— А что же ты мне раньше не сказал? Мне есть что рассказать об этом адвокате…
— Ну-ну…, — заинтересовался Костя, но тут что-то затрещало в телефоне, и связь прервалась.
Немедленно раздался звонок.
— Ну, Гена, ну… — торопил Костя. Он чувствовал, что сейчас услышит что-то интересное.
— Это не Гена, — раздался в трубке женский тихий голос, и Костя тут же узнал Надю, подругу Евгения Прокофьева.
— Надя?!!!
— Да.
— Хотите что-нибудь сообщить?
— Да.
— Ну?!!!
— Не помогайте этим людям, ни Евгению, ни его друзьям, — тихо произнесла она.
— Да почему?
— Почему?… А потому, что я полюбила его… Он казался мне непохожим на других… Мягким, добрым, интеллигентным…
— И что же в этом плохого?
— Я полюбила его, а он…
— Ну, говорите, говорите…
— А он убийца!…
— Что вы сказали?!!!
— Он убийца, — совсем тихо повторила Надя. — И должен ответить за свое преступление…
Все. В трубке запищали частые гудки. И сразу же раздался очередной звонок.
— Константин, нас прервали, — говорил майор Молодцов. — А я хотел сообщить тебе очень интересные новости про адвоката Григорянца…
В этот момент запищал и мобильный телефон Константина, лежащий на столе.
— Одну секундочку, Геннадий, — сказал Костя и включил мобильный.
— Я не могу до вас дозвониться, — послышался в трубке голос Григорянца. — Решил позвонить по этому номеру. — Мне нужно срочно с вами увидеться, Константин Дмитриевич. Немедленно… У меня есть очень важная информация. И это не телефонный разговор.
— Где вы находитесь?
— Недалеко от вас, судя по номеру, хоть
— Я не против. Записывайте адрес. Жду вас…
— Это ещё ближе, чем я предполагал. В течение десяти минут я у вас…
— Хорошо. Жду… — Он взял трубку. — Геннадий, мне только что звонил Григорянц. Он через десять минут будет у меня. Так что излагай свою информацию как можно быстрее и полнее. Она мне, как я полагаю, очень понадобится…
5.
Примерно в это же время в небольшой квартире на Фрунзенской набережной в довольно скромно обставленной комнате сидели два человека — мужчина и женщина.
Мужчине было около сорока. Густая русая шевелюра с проседью, голубые глаза, спокойно, но в то же время с какой-то нежностью глядящие на свою собеседницу… Одет он был в спортивный костюм и тапочки…
Женщине было на несколько лет больше. Она была довольно высокого для её пола роста, стройна, длинные, распущенные по плечам волосы каштанового цвета. Большие серые глаза. А в глазах были глубина, боль, тревога. Женщина не глядела на своего собеседника. Она глядела в сторону и курила.
— Что с тобой сегодня, Ира? — спросил мужчина. — Ты мне сегодня не нравишься. В твоих глазах я вижу нечто похожее на угрызения совести…
— Нет, Федя, это не то, не то, какие там могут быть угрызения совести? Мне просто тревожно на душе и гадко, мерзко. Противно, понимаешь ты?
— Да, вообще-то как-то не очень, — пожал широкими плечами Федор. — По-моему, то, что происходит сейчас, вовсе не мерзко, гадко и противно. Это прекрасно, потому что справедливо. Или ты полагаешь, что такое преступление имеет сроки давности?
— Да о чем ты говоришь? Какие там сроки давности, Феденька? Разве ТАКОЕ можно забыть, простить? Чем больше проходит лет с тех пор, тем глубже я чувствую горечь своей утраты… Они отняли у меня все, абсолютно все, что у меня было… Как я выжила, сама не понимаю. Да и зачем выжила, тоже…
— Как это так зачем? Чтобы встретить меня, разумеется, — обиженно произнес Федор.
— Извини, — улыбнулась Ира и слегка дотронулась до плеча собеседника. — Феденька, ты возродил меня, тебя мне послал Бог…
— Это ты мне дала счастье, Ирка, — улыбнулся и Федор. — Я тебя не забывал никогда… Но наша встреча…, — зажмурил он глаза и встряхнул густыми волосами. — Это фантастика, это рок… Если бы мне кто-то рассказал, я бы не поверил, что такое может быть. Я и сейчас не верю.
— Дотронься до меня, и поверишь. Я здесь, а не там, — указала она своим красивым длинным пальцем в потолок. — Это и есть доказательство того, что все, что с нами произошло — правда…