Я выбираю...

Евстигнеева Алиса

— Максим, отпусти меня, пожалуйста.

Он накрывает мою ладонь своей.

— Куда ты теперь? В Нижний?

— Не знаю. Наверное. Хотя тоже не самое моё лучшее решение. Но мне надо от вас уехать. Пора уже перерезать пуповину…

Когда Ребров уходит, я переодеваюсь в сорочку и забираюсь под одеяло. На душе странно, и муторно, и горько, и легко, а местами даже светло. Наверное, я всё-таки сделала правильный выбор, хотя это и очень грустно… расставаться со своей семьей.

Впервые за долгое время спать я буду долго и спокойно, и почти без сновидений, если не считать ярко-голубых

глаз, очередную ночь, преследующих меня.

Глава 6

Послушай: ветер свистит атональный мотив,

Ветер назойлив, ветер игрив.

Он целует меня, он кусает меня.

А тем, кто сам добровольно падает в ад

Добрые ангелы не причинят

Никакого вреда никогда, никогда.

(с) Агата Кристи

Почувствовать себя Добби, которому хозяин подарил носки, мне удаётся только через две недели. А до этого момента я как обычно работаю. Макс смог убедить меня остаться и подбить кое-какие дела, намекая на то, чтобы я не портила Егору медовый месяц (точнее неделю). Поэтому две недели я честно отбывала трудовую повинность под задумчивые взгляды Реброва и недовольное хмыканье Давыденко. Артур в офисе не появлялся.

Первые дни я развлекалась тем, что писала своим клиентам, партнёрам и прочим деловым контактам вежливые письма о том, что теперь мои трудовые функции предстоит выполнять Самойлову Егору и спешила заверить людей, что все обязанности нашей конторы перед ними остаются в силе. После каждого такого письма, а писала я их отдельно для каждого контакта, я по полчаса отбивалась от телефонных звонков с расспросами.

Щекотливость ситуации заключалась в специфики работы нашей фирмы. Мы не просто консультировали или осуществляли финансовую аналитику и аудит. Мы решали особые проблемы очень серьёзных людей. Почти у каждой крупной компании рано или поздно возникают такие ситуации, когда им нужна оценка со стороны. Правда, зачастую мы не только пытались разобраться во внутренней кухне той или иной фирмы, мы помогали воплотить в жизнь различные проекты, путём наведения нужных мостов между отдельными игроками рынка. Выступали гарантами и помогали в поиске нужных контактов. Без личных связей здесь было никак.

Каждый из нас отвечал своим именем перед клиентом. Поэтому не было ничего удивительно, что люди, чьи дела я вела уже не один год, были возмущены. Приходилось применять все свои дипломатические способности и приобретённый дар убеждения.

После первого шквала гневных звонков, Маринка ворвалась в мой кабинет.

— Вот! Вот к чему приводит твоя глупость!

— Марина!

— Что Марина?! Мне сразу писать заявление об уходе или подождать?

А что, кто-то подумал, что Марина Викторовна переживала из-за того, что она по мне скучать будет? Нет? Конечно, у неё был абсолютно шкурный интерес.

— Не передёргивай, — прошу я её. — Фирма ко дну без меня не пойдёт.

— Это уход любого Кирсановского аналитика или моего бухгалтера никто не заметит, потому что всем похер. А на тебе слишком много завязано было. Люди же персонально на тебя шли и твои способности!

— Егор справится.

— Справится он! Сопляк твой Егор, вот кто! — Давыденко была взбешена.

— Кто-то совсем недавно чуть ли не в любви ему клялся на его свадьбе.

— Вот именно. Он хорош на своём месте — у тебя под боком.

— Марин, —

вздыхаю я, потирая переносицу. — Он справится. Я знаю. В любом случае Артур и Макс его направят куда надо.

Главный бухгалтер окидывает меня презрительным взглядом, словно я совсем клиническая идиотка.

— А этих двоих кто направит?!

— Ты? — высказываю своё предположение, растягивая губы в оптимистичной улыбке.

Давыденко пулей вылетает из моего кабинета, не забыв хорошенько хлопнув дверью.

Возвращается она ровно через час, треся у меня под носом какими-то бумагами.

— Об этом я тебе и говорила!

— Что это?

— Письмо из «Инвест-строй», что они приостанавливают сотрудничество с нами.

Блин. Об это я не подумала.

— Я разберусь, — обещаю я, хотя до конца сама не представляю, что буду делать.

— Разберётся она! — гневно выплёвывает мне в лицо Марина. — Ты хоть представляешь, чем нам это грозит?! Да если люди узнают, что Бодлер прекращает своё сотрудничество с нами, от нас клиенты побегут как тараканы.

— Я разберусь, — более твёрдо повторяю я.

— Нет, ты точно не понимаешь! Люди к нам зачастую идут только ради него, в надежде, что смогут наладить свои дела с ним. Без Бодлера мы тут никому нахрен не нужны.

— Жили же мы как-то без него до этого, — пытаюсь отмазаться, хотя сама понимаю, что довод так себе.

— Реши это, — требует Марина, в очередной раз покидая мой кабинет, не забыв про удар дверью.

Блин.

Остаток дня я потратила на попытки связаться с Димой. Сотовый не отвечал, секретарь меня вежливо, но упорно отбривала, хотя до этого себе никогда такого не позволяла. Раньше мне вообще позволялось названивать Димке в любое время суток. Связалась с парочкой менеджеров, с которыми велись общие проекты, но те лишь разводили руками и не давали никаких комментариев.

Перед уходом домой зашёл Максим, окинув меня задумчивым взглядом.

— Работаешь?

— Бодлера ищу.

— Ну-ну, удачи.

— Макс? Ты злишься на меня?

— Нет. Это было предсказуемо, — ровным голосом сообщает он. — Чего-то такого я и ожидал. Надо было, наверное, только Маринку заранее предупредить, а то больно уж сильно она лютует.

— Я исправлю всё, — виновато обещаю я.

— Надеюсь, иначе нам с Артуром будет весело.

Ребров уходит, а я кручусь в кресле, пытаясь придумать план действий. Найти Бодлера на самом деле не так уж сложно, конечно, при условии, что он в стране. Чуйка моя подсказывала, что он должен быть где-то здесь. Можно лично поехать в офис или домой, но судя по сегодняшним разговорам, дальше порога меня никто не пустит. Думаю, что Сгорский предпринял для этого всё необходимое.

Тогда что мы имеем? Найти найдём, но допуск к царской персоне нам никто не предоставит. Значит, нужно идти в обход.

Милана Артемьева (по паспорту Людмила Смирнова) была давней любовницей Бодлера. Ну не то чтобы совсем регулярной, просто иногда между ними случалось то самое… взаимопонимание.

Меня она ненавидела. Они все меня ненавидели. Но в отличие от многих, она была умной бабой, поэтому и ненависть её была в меру выраженной и в меру холодной. Мила понимала, что со мной лучше дружить. Однако, даже это понимание, не спасло меня от её громкого: