Я вырубила его одним ударом
Шрифт:
Он приподнимает моё колено, чтобы я могла потереться об него. Я дёргаю его за футболку, проклиная тот факт, что мы оба слишком одеты для настоящего веселья.
В этот момент Синтия выкрикивает короткое ругательство, обнаружив нас в таком компрометирующем положении.
Ну, надо было ей зайти именно в этот момент.
Однако Деклану, похоже, всё равно. Он спокойно опускает голову, и его дыхание слегка щекочет мне ухо.
— Я понимаю твою точку зрения, поэтому мы обсудим решения за обедом, — обняв напоследок, он отпускает меня. — У меня есть немного свободного времени,
— Чёрт, мне может понадобиться сигарета после того, как я стала свидетелем такого! — поддразнивает Синтия, подходя ближе к моему столу и глядя в спину удаляющемуся Деклану.
Я пялюсь на него, потому что у этого мужчины отличная задница, но Синтия, к сожалению, не отвлекается на такие вещи.
— Итак, что происходит? Неделю назад ты даже не могла спокойно посмотреть в его сторону, не комментируя, какой он засранец, а теперь вы самозабвенно сосётесь в вестибюле?
— Гм… ну, в общем, всё сложно, — бормочу я, до сих пор чувствуя его прикосновение к своим губам и мечтая последовать за ним в его кабинет и обсудить решение моей ситуации с мокрыми трусиками намного раньше, чем в обед.
— Тогда, подруга, ты всё объяснишь мне за обедом.
— Я, эээ… — почему мне так трудно признаться в этом вслух? — У меня уже есть планы на обед.
— У тебя свидание с Декланом? — уточняет она, ухмыляясь.
— Может быть.
— Ах, если бы Ава была здесь и видела это! — визжит Синтия, подпрыгивая. — Хорошо, но ты позвонишь мне и всё расскажешь, как только вернёшься с обеда.
— Как скажешь, — бормочу я и хмурюсь, когда она не уходит. — Что-то ещё?
— Ага, — её ликование сменяется серьёзностью, когда включается рабочий режим. — Я хотела убедиться, что сохранились сообщения, оставленные за период нашего отсутствия. Произошёл какой-то скачок напряжения, и, похоже, электричество отключилось на час.
— Оу, — я смотрю на свой телефон и вижу тринадцать сообщений, ожидающих меня. — Да, что-то есть.
— Ладно, это хорошо. Дай мне знать, если у твоего компьютера будут какие-то сбои, — уходя, она одаривает меня дружеской улыбкой.
Я беру телефон, а также ручку и бумагу, чтобы записать, кто оставил сообщения. Все они стандартные, кроме последнего.
«Я иду за тобой, сука!»
Как только голос обрывается, раздаётся гудок, и я остаюсь сидеть в шоке, прижимая телефон к уху.
Это был Боуэн? Или какой-нибудь другой жуткий чудак?
Меня накрывает волна адреналина, и по мне ползут жуткие мурашки.
Я набираю номер сотового Деклана и рассказываю ему, что произошло. Он немедленно настораживается, требуя, чтобы я позвонила Джерри и дала ему знать. Через несколько минут Джерри сообщает мне, что не было никаких входящих звонков, которые соответствовали бы времени, когда сообщение было оставлено. Когда он пытается проверить сообщение, он обнаруживает, что оно исчезло, и есть только двенадцать сохранённых
Я сразу же сообщаю об этом Деклану, и хотя знаю, что он верит мне, во мне зарождается зловещее ощущение от того, как легко этот человек смог скрыть тот телефонный звонок и само сообщение.
Это Боуэн? Или кто-то ещё?
Мне требуется вечность, чтобы вернуться к нормальному и спокойному состоянию. Единственное, что удерживает меня от погружения в страшные мысли — это осознание того, что скоро у меня обед, и тогда состоится наша «дискуссия».
***
За пять минут до начала обеда у меня звонит мобильник.
Я на секунду не решаюсь посмотреть, вдруг это тот жуткий человек, и теперь у него есть номер моего мобильного, но потом протягиваю руку и смотрю на экран.
Ещё один долгий миг нерешительности охватывает меня, прежде чем я отвечаю на звонок матери. Иначе она просто будет продолжать звонить до бесконечности.
Не знаю, чей звонок я предпочла бы проигнорировать больше: чудака или моей матери.
— Саша, я так рада, что смогла до тебя дозвониться, — мамин голос тошнотворно сладок, и я заранее содрогаюсь из-за того, о чём бы она ни собиралась меня спросить.
— Я занята, мам. Что тебе надо?
— Саша, я же твоя мать! Как ты можешь так со мной разговаривать? — возмущённо ахает она.
Очень просто, ведь у нас за последние несколько лет было всего несколько бесед друг с другом.
Я молчу, потому что на самом деле мне всё равно, будет этот разговор продолжаться или нет. Поскольку мама не знает, что такое терпение, она почти сразу же раскалывается.
— Послушай, Саша, я знаю, что на свадьбе мы обменялись кое-какими дурными словами. Мне грустно, что мы уже не так близки, как раньше.
«Мы никогда не были близки!» — хочу заорать я. Однако я по-прежнему молчу, готовая выслушать любую чушь, которую она сплетёт на этот раз.
— Я хочу заверить тебя, что твой отец не собирается лишать тебя денег, так что тебе не о чём беспокоиться, — она делает паузу, и наверное, я тут должна вздохнуть с облегчением и выразить свою благодарность. Но поскольку меня это абсолютно не волнует, я продолжаю молчать.
— Саша, ты ещё здесь?
Я хмыкаю, зная, как сильно это её раздражает. Удивительно, но я не выслушиваю лекции о том, как это не женственно.
— Послушай, насколько серьёзно ты относишься к этому… этому… человеку Деклану? — она произносит его имя так, будто оно имеет неприятный привкус.
Серьёзно, ну какова стерва.
— Смертельно серьёзно, — говорю я ей, обнаружив, что это не совсем ложь.
— Дорогая, Боуэн — прекрасный человек. Он богат, успешен и вращается в тех же кругах, что и я. Мы могли бы видеться всё время, если бы ты образумилась и дала ему свой номер телефона.
Как правило, единственное, что волнует мою маму — это деньги и успех, что облегчает хвастовство. Ни слова о том, добрый ли он, милый или любящий. Неважно, обладает ли он отличным чувством юмора и увлечён ли тем, что любит. Наверное, это не самые «важные» вещи в потенциальных отношениях.