Я выжгу в себе месть
Шрифт:
Василика поднялась по лесенке в кладовую, в очередной раз поразилась куче костей и с удивлением обнаружила запас сухих трав. Мятлик, полынь, можжевельник, сосновая хвоя, вереск, высохшие водоросли, стебли ромашки и солнечного чистотела – все лежало в сосудах и мешочках, потертых, но ладных. Там же хранился запас живой воды. Ее Кощей берег, прекрасно зная, что она в любой момент может пригодиться. Нашлись даже семена пшеницы, им Василика удивилась больше всего. Вот уж чего не ожидала увидеть!
– Было дело, – за спиной раздался голос Кощея. – Пытался
– И давно ты за мной ходишь? – покачала она головой.
Василика понимала, что старик тянется к жизни помимо воли, не хочет отпускать ее. Так замерзший цветок стремится вобрать последнее тепло, прежде чем сгинуть от первых заморозков. Но и кормить собой Кощея не хотелось – ее силы тоже не бесконечны, особенно в царстве Смерти.
– Я просто слежу, чтобы ты не тратила зря ценный запас. – Кощей зевнул. – Не хотелось бы остаться без водицы и трав.
– Разве я похожа на дуру? – Василика поджала губы.
– Если честно… – Его невозмутимости можно было позавидовать. – Ты немного похожа на самую обычную девку, от которой ожидаешь худшего.
У него не было желания обидеть Василику – просто говорил то, что вертелось на языке. Сразу видно, непростительно долго прожил в одиночестве, разучившись говорить так, как следовало бы.
– Ну благодарствую. – Злые искорки блеснули в ее глазах.
– Сказал как есть. – Кощей почесал седой затылок и отвернулся. – Если соберешься охотиться, разбуди. Не ходи одна.
В царстве мертвых нашлось всего одно покрывало. Ни подушек, ни одеял, ни простыней. Удивительно, что у Кощея сменные рубахи-то были. Откуда взял, неизвестно, не признавался. Василика думала, что снял с каких-нибудь умертвий, которым повезло сохранить человеческий облик. Или Вран поднатужился и притащил из Яви.
Травы и соцветия не шли из головы. Ужасно захотелось сесть на берегу звонкой речки и наплести целый десяток венков. Открыть бы хоть один мешочек, вдохнуть запах и вспомнить отголоски человеческий жизни, буйной, как журчащие ручьи или кружащиеся у воды мавки посреди лета.
Лето. Оно догорало, когда Яшень пересек границу и заскочил за алатырь-камень. Да, время не текло в Нави, но Василика подозревала, что в мире живых все шло своим чередом. А вдруг нет? Сколько уже прошло или не прошло? Наверное, в Яви уже зима? А может, и весна, и земля вот-вот покроется первоцветами, коврами шелковистых небесных и белых лепестков! А там недалеко и до русальной седмицы, когда люди разводят жаркие костры, а нечисть выходит к ним поплясать. Никто не утаскивал живых к мертвым, не воровал младенцев, не требовал сладкой крови – все веселились, миловались и хохотали в цветочно-травяном дурмане.
Калина на русальную седмицу становилась хищной, как волчья стая. Подыскивала лучших женихов, требовала, чтобы все три девки сплетали огромные венки из разных соцветий, перехватывали их лентой и пускали плыть по реке. Венки сестер всегда ловили, причем каждый
Калину Кощей точно назвал бы дурой. Василика усмехнулась, представив лицо мачехи, если бы та узнала, где пропадает падчерица. Вот крику было бы! Теперь еще сильнее захотелось вернуться в деревню, предстать перед сестрами и Калиной в черном кокошнике, с охапкой полыни в руках, блеснуть злым пламенем в очах и рассказать все о Костяной Ягине, о Кощее Бессмертном, о Мраке и его братьях…
Нет уж, первым делом она разберется с всадником Ночи, не вечно же ей и наставнице жить в страхе перед этим чудовищем. Кощей одолел Смерть, Василика же одолеет Мрака.
А потом будут и мягкие подушки, и добротная мыльня, и много-много пирогов, соленых и сладких. В царстве Нави они довольствовались малым – из человеческой жизни остался разве что сон, хотя и спать было необязательно. Кощей все равно ложился, Василика следовала его примеру. Еще один хороший способ скоротать время, а заодно хоть на время покинуть бесплодные земли.
Василика валилась с ног от усталости после долгих прогулок или охоты, но Кощей долго ворочался и бубнил себе под нос что-то о ненависти и милосердии.
В этот раз, когда послышалось наконец тихое похрапывание, Василика с облегчением выдохнула. Она была предоставлена самой себе. Какое счастье!
За порогом серели деревья. Костяной дом защищал обережный круг, но не такой, как у Ягини, – бледный, местами рваный. Отдельные знаки и вовсе почернели, но от нечисти все равно спасали. Василика осмотрелась и достала из кармана кинжалы. Лезвия у них были гладкие, острые и широкие, рукояти украшены ониксами. Василика когда-то видела похожие на городской ярмарке, но ей и в голову прийти не могло, что когда-нибудь она научится ловко управляться с настоящим оружием. То была забава для молодцев, а девки толпились возле лент, мехов, каменьев и цветных леденцов.
Выходило криво, как ее собственные стежки на ткани.
Она спустилась к речке. Взглянула в угольную водную гладь. Там метались души умерших. На другом берегу бродили упыри. Речка притягивала их и отпугивала одновременно. Может, как-нибудь утонут. Василика не боялась, не безобидная девка ведь. Иногда они с Кощеем дразнили нежить, кидались черепушками или костями, а потом перебивали всех, кто посмеет приблизиться. Страшная забава, зато развеивала скуку.
А сколько диковинок можно было отыскать среди вещей, хранившихся у Кощея! Поначалу Василика брезгливо морщилась, а потом привыкла, перестала пугаться и с удовольствием копалась среди останков. Чего только они с Кощеем не находили! И перстни, и мониста, и усерязи, разноцветные каменья, странные обереги из рыбьей чешуи и вороньих когтей, жемчуга, отрезы дорогих тканей и пригоршни монет.