Я - за улыбку!
Шрифт:
Тихо дремлет салат Оливье.
Ты раздумывал долго. Потом
Ты прицелился длинным рублем.
Я стоял у дверей недвижим,
Я следил за обедом твоим.
Этот счет за бифштекс и компот
Записал я в походный блокнот,
С подозреньем взглянул на меня.
А потом, когда стало темно,
Мери Пикфорд зажгла полотно.
Ты сидел недвижимо — и вдруг
Обернулся, скрывая испуг:
Ты услышал, как рядом с тобой
Я дожевывал хлеб с ветчиной…
Две кровати легли в полумгле,
Два ликера стоят на столе.
Пьяной женщины крашеный рот
Твои мокрые губы зовет.
Ты дрожащей рукою с нее
Осторожно снимаешь белье.
Я спокойно смотрел. Все равно
Ты оплатишь мне счет за вино,
И за женщину двадцать рублей
Обозначено в книжке моей.
Этот день, этот час недалек:
Ты ответишь по счету, дружок.
Два ликера стоят на столе,
Две кровати легли в полумгле,
Молчаливо проходит луна,
Неподвижно стоит тишина.
В ней усталость ночных сторожей,
В ней бессонница наших ночей.
1925.
ПОХОРОНЫ РУСАЛКИ
И хотела она доплеснуть до луны
Серебристую пену волны. ЛЕРМОНТОВ.
Рыбы собирались
В печальный кортеж,
Траурный Шопен
Громыхал у заката…
О светлой покойнице,
Об ушедшей мечте,
Плавники воздев,
Заговорил оратор.
Грузный дельфин
И стройная скумбрия
Плакали у гроба
Горючими слезами.
Оратор распинался,
В грудь бия,
Застонал
И замер.
Покойница лежала,
Бледная и строгая,
Солнце разливалось
Над серебряным
хвостом.
Ораторы сменяли
Друг друга.
И потом
Двинулась процессия
Траурной дорогою.
Небо неподвижно.
И море не шумит…
И, вынув медальон,
Где локон белокурый
В ледовитом хуторе,
Растроганный кит
Седьмую папиросу,
Волнуясь,
Закуривал.
Покойницу в могилу,
Головою — на запад.
Хвостом — на восток.,
И взнеслись в вышину
Одиннадцать салютов —
Одиннадцать залпов —
Одиннадцать бурь
Ударяли по дну…
Над морем,
Под облаком
Тишина,
За облаком —
Звезды
Рассыпанной горсткой.
Я с берега видел:
Седая волна
С печальным известьем
Неслась к Пятигорску.
Подводных глубин
Размеренный ход,
Качающийся гроб —
Романтика в забвенье.
А рядом Величавая
Рыба-счетовод
Высчитывает сальдо —
Расход на погребенье.
Рыба-счетовод
Не проливала слез,
Она не грустила
О тяжелой потере.
Светлую русалку
Катафалк увез, —
Вымирают индейцы
Подводной прерии…
По небу полуночному
Проходит луна,
Сказка снаряжается