Я заберу тебя с собой
Шрифт:
Нет, ехал он довольно быстро, переключал передачи, и мотор ревел, но машина, как по волшебству, оставалась ровно посреди дороги.
«Куда он меня везет?»
Как давно они в пути? Она не представляла себе. Может, минут десять, может, час.
— Все в порядке? — вдруг спросил Грациано.
Флора повернулась к нему:
— Все в порядке. Когда мы приедем?
— Скоро. Тебе нравится музыка?
— Очень.
— Это «Джипси Кингс». Лучший альбом. Хочешь? — Грациано вытащил пакетик с конфетами.
— Нет.
—
— Нет… — Флора отвечала с трудом. Ее не учили молчать, но кому какое дело? И она молчала, не отрываясь глядя на дорогу, и чувствовала себе невероятно счастливой. Она могла сидеть вечно в этой коробке, пока все остальное проносилось снаружи. Ей следовало бы беспокоится, находясь наедине с незнакомым мужчиной, который вез ее бог знает куда, но она не волновалась. И ей казалось, что опьянение проходит, что ей лучше.
Она поглядела на Грациано. С сигаретой в зубах он сосредоточенно глядел на дорогу. Он был очень хорош: решительный греческий профиль, нос большой, но идеально пропорциональный. Вот если бы он подстриг волосы и оделся нормально, мог бы быть интересным мужчиной, красивым. Сексуальным.
Сексуальным? Какое слово… Сексуальным. Но чтобы переспать с тремя сотнями женщин за лето… Надо чем-то обладать, нет? И что же в нем такое? Что в нем может быть такого? Что он будет делать?
«Прекрати. Дура.»
Вдруг она услышала, как тикают поворотники, машина замедлила ход и остановилась на немощеной площадке перед маленьким домиком в темноте. Над дверью горела зеленая вывеска. Бар-ресторан.
— Мы приехали?
Он посмотрел на нее. Глаза у него блестели.
— Ты голодная?
Нет. Совершенно нет. Напротив, при одной мысли о том, чтобы что-то съесть, подкатывала тошнота.
— Нет, честно говоря, не очень.
— И я нет. Мы можем чего-нибудь выпить.
— Я не могу выйти. Сходи, я подожду в машине.
Не покидать волшебную шкатулку. При мысли о том, что надо идти туда, где светло, шумно, много народа, ее охватила страшная тревога.
— Точно?
— Да. — Пока он сидит в баре, она вздремнет. И ей станет получше.
— Ладно. Я быстро. — Он открыл дверцу и вышел.
Флора смотрела, как он удаляется.
Ей нравилась его походка.
Грациано вошел в бар, достал мобильник и попробовал дозвониться Эрике.
Автоответчик.
Он сбросил звонок.
По дороге ему несколько раз становилось нехорошо, видимо, все из-за чертова «Спайдермена». Он терпеть не мог синтетические наркотики. Он начал думать об Эрике, об их последней ночи, о минете, и голова начинала мучительно кружиться. Им овладело отчаянное желание поговорить с ней, она страшная сволочь, он прекрасно это знал, но не мог ничего поделать, он испытывал отчаянную необходимость поговорить с ней.
Понять.
Ему нужно было только понять, почему она сказала ему, что хочет выйти за него замуж, а потом сбежала с Мантовани.
Только проклятый автоответчик.
И еще эта в машине.
Нет, она ему нравилась, и ситуация его возбуждала, но, когда в голове вертится Шлюшка, все вокруг выглядит таким унылым и невзрачным.
А на самом деле причина была в том, что он накормил ее «Спайдерменом», чтобы просто отвезти назад.
А он так не делает.
И дождь льет как из ведра.
И холод собачий.
Он заказал виски у малолетнего бармена, смотревшего телевизор. Тот неохотно поднялся из-за столика. В заведении было скучно, пусто и холодно, как в морозилке.
— Принеси целую. — Грациано взял бутылку и уже хотел расплатиться, как вдруг передумал. — Лимончино есть?
Малый, не говоря ни слова, взял стул, залез на него, оглядел ряд бутылок над холодильником и достал одну длинную, ярко-желтого цвета, обтер ее рукой (все лучше, чем никак) и протянул ему.
Грациано заплатил и открыл дверь.
— Хватит об этом думать! — Он вышел, глотнул лимончино и скривился. — Боже, ну и гадость!
Да, бутылка ему не помешает.
Серебристые коала со щипчиками подрезали ей ногти на ногах. Только у них были такие лапки, что получалось неаккуратно, и поэтому они нервничали. Флора, сидевшая в кресле, пыталась их успокоить. «Ребята, тихо. Делайте все спокойно, а то вы меня по… Осторожно! Смотри, что ты наделал!» Коала начисто отрезал ей мизинец. Флора видела, как с обрубка капает красная кровь, но вот что странно, ей не было боль…
— Флора! Флора! Просыпайся!
Она открыла глаза.
Мир кренился то в одну сторону, то в другую. Все плыло, и Флора чувствовала себя погано, и дождь стучал по крыше, и было холодно — и где она?
Она увидела Грациано. Он сидел рядом.
— Я уснула… Ты выпил? Едем домой?
— Смотри, что я купил. — Грациано показал ей бутылку лимончино, приложился к ней и протянул Флоре. — Специально для тебя взял. Ты сказала, что любишь.
Флора поглядела на бутылку. Выпить? Вот до чего она докатилась!
— Замерзла?
— Немного. — Она дрожала.
— Выпей, согреешься.
Флора приложилась к бутылке.
Какой сладкий. Слишком сладкий.
— Лучше?
— Да. — Лимончино разлился в желудке, и ей стало чуть теплее.
— Погоди. — Грациано включил обогреватель на полную мощность, достал с заднего сиденья пальто и подал ей.
Флора собиралась сказать, что ей не надо, когда он подвинулся к ней и стал расправлять его как одеяло, и она задержала дыхание, а он придвигался все ближе, а она отодвигалась в сторону и прижималась к дверце в надежде, что та откроется, а он протянул руку, положил ей на затылок и притянул ее к себе, и она почувствовала запах лимончино, сигарет, одеколона, мяты и закрыла глаза и вдруг…