Я забуду тебя завтра...
Шрифт:
— Рина? Крис? Какого чёрта вы тут делаете?
— Илья! Где он?!
На мгновение я поразилась твёрдости в своём голосе, потому что ноги меня еле держали. С каждым шагом мне становилось всё сложнее дышать, но я упорно шла вперёд. Я должна быть рядом! Я должна знать что он выживет!
В ангаре было пусто. Нет, тут было много людей вооруженных до зубов. Они были внутри, снаружи, бродили вокруг. Но сам сарай был просто четырьмя стенами и крышей, а вот то, что они скрывали, наверное, удивило бы не будь я в таком состоянии. В самом центре была
Наверное, я должна бы задавать вопросы где мы и куда спускаемся, но мне было плевать. Важным был только Илья. Только его имя билось в голове, но когда я всё же увидела его спустя сотню поворотов и дверей… Мысли разбежались, как тараканы по углам, оставляя после себя лишь гул.
Это не может быть мой Илья. Он не мог пострадать настолько! На ватных ногах я подошла ближе и почти взяла его за руку, но отдёрнула пальцы. На нём не было живого места. Сотни порезов и гангрен, переломы правых руки и ноги, переломы рёбер и… его левая нога отсутствовала по колено. Боже мой.
— Что случилось?
— Мы ехали на встречу с информатором, но там оказалась ловушка, — ответил мне кто-то, но голос доходил до меня словно через толщу воды. — Машину, в которой был Илья, сбил грузовик и она упала в кювет.
Что-то в груди сильно кольнуло, но я отбросила это прочь. Потом. Всё потом.
— Он выживет?
Прошу, скажите что выживет.
— Никто не знает. Его состояние слишком тяжелое, и нам пришлось погрузить его в искусственную кому.
Боже мой! Я закрыла лицо руками, с силой надавливая на глаза. Это не может быть правдой.
— Рина, здесь лучшие врачи со всей Республики и зарубежья. Они сделают всё, чтобы он поправился как можно скорее, но и нам надо верить в лучшее, а пока тебе лучше поехать домой и попытаться поспать…
— Нет! — зло выкрикнула я, поворачиваясь к собеседнику. — Я останусь здесь!
Антон Ахметович поднял руки в примирительном жесте и склонил голову.
— Хорошо. Ты настроена решительно. Тогда слушай дальше, уже не ребёнок. Мы можем вернуть его в форму гораздо быстрее, если узнаем код от его личной лаборатории под «Лаймом». Там хранятся записи и препарат с которым он экспериментировал. N-13.26. Если ты можешь хоть как-то помочь с доступом, то сильно облегчишь задачу.
Я покачала головой, глотая новую порцию слёз, но в этот раз все было хуже.
— Я никогда не видела как он набирает его. А разве… разве нельзя просто сломать её.
— К сожалению, нет. Стены и дверь сделаны из наипрочнейших материалов нашей планеты. Даже если каким-то чудом мы сможем туда попасть, то тут же окажемся в ловушке.
Боже, Илья. Ну зачем ты так перестраховался?
— А какой-нибудь другой препарат? Неужели только у него был?
— Этот — да. У нас есть первоначальный образец, но при таких повреждениях будут сильные последствия. Потеря памяти, психоз, нарушение моторных функций, паралич. Нам и так пришлось ампутировать ему ногу. Боюсь, остального он мне не простит.
Боже!
— Врача! Живо!
Нет, нет, нет! Не надо. Всё в порядке. Это пройдёт. Не забирайте меня от него, умоляю! Я должна быть рядом, должна знать, что с ним всё хорошо будет! Просто дайте мне таблетку или нашатырь, а боль в груди я вытерплю, я справлюсь как и всегда. Но меня никто не слышал. Никто не хотел делать, что я прошу. Меня куда-то унесли, подключили к каким-то системам. Я слышала множество голосов, но ничего сделать не могла. Сил не хватало даже на то чтобы сесть, а после укола сознание и вовсе отключилось, но даже это беспамятство не принесло мне должного облегчения.
Глава 17
Марина
Пришла в себя от того, что кто-то грубо переставляет иглу в катетере, причиняя неприятные чувства. С трудом разлепила глаза и увидела женщину в белом халате. На бейджике было имя «Ригина Альмо» и, наверное, должность или квалифигация — биотехнолог. На ум сразу пришли роботы из книг про космос и атомные электростанции. Не знаю верно ли мыслю, но вскоре всё это стёрлось, когда память вернула меня в реальность.
Илья. Он где-то там, совсем один и очень слаб.
Я попыталась встать и убрать руки женщины, но она начала укладывать меня обратно на койку.
— Нет, нет, нет. Мне надо встать…
— Тебе нельзя вставать, у тебя был приступ. Лежи.
— Приступ? — не поняла я. — Какой приступ?
Она сперва удивилась, а потом во взгляде появилась жалость.
— Сердечный приступ, милая. Твоё сердце не справилось с нагрузкой и остановилось. Мы еле откачали тебя.
Я всё равно ничего не понимаю. Была же операция. Да, до конца всё исправить не вышло, но таких осложнений не должно было быть больше. Максимум потеря сознания!
Оглядевшись вокруг, обнаружила себя в такой же палате, в которой был Илья. Белые стены, белая плитка и куча аппаратов, слава богу, не подключенных ко мне. Только катетер и система витаминов или ещё чего торчат из сгиба локтя, но, Господи, как болит грудная клетка! На мне будто стадо мамонтов прыгало!
— Долго мне тут лежать? — спросила, поддаваясь усилиям врача.
— В идеале несколько дней. Мы хотим тебя обследовать и найти возможность исправить твоё сердечко.
Я смутилась. Снова приношу кому-то проблемы. Сначала родителям, потом Илье, теперь здесь. Кстати, а где это «здесь»?