Я забуду тебя завтра...
Шрифт:
— Это пентанол, — ответил, не боясь последствий. Всё равно его ждёт смерть после того, как я получу желаемое. Пощады я не даю никому. — С каждой секундой тебе будет труднее фокусироваться на чем-то определённом, а через три минуты ты не сможешь контролировать себя вовсе.
Мне нравился этот препарат. Древний, как кости мамонта, но до сих пор действенный. Он наносил минимум увечий психике, оставляя объект в здравом уме, но развязывал языки даже самым крепким ребятам. Времени только требовалось куда больше, чем с другими психотропами.
—
Я усмехнулся. Все вы такие борзые первые минуты.
— Увидим. У тебя ещё есть шанс начать сотрудничать со мной и выбраться хотя бы живым, Тимурка. Не упускай такой возможности.
Он попытался покачать головой и тряхнул ею, пытаясь прийти в норму. Зря. Это только усугубило ситуацию, ускоряя процесс.
— Пошёл ты на х**! Я знаю… Знаю что ты сделаешь потом. Ты никого не жалел. Всех их убил. Всех.
А вот и зацепочка.
— Кого "их"?
— Их… всех… Мою мать… моего отца… ты взорвал их. Не дал им даже шанса…
Как интересно. Последние лет восемь я никого не взрывал, если только…
— Когда это было, Тимур? Кого я взорвал и где?
Он засмеялся, как наркоман под бешеным кайфом.
— Ты ведь даже не помнишь. Ты никого не запоминаешь. Я вижу их лица. Они все погибли. И проходят ко мне в снах. Требуют отомстить.
Я раздосадовано вздохнул, теряя терпение.
— Кто просит о мщении?
— Мои сестрёнки. Моя мать. Ты взорвал их. Там. В лагере. Свою шкуру спас. А их взорвал. Не посмотрел. Не убедился.
Лагерь. Тот лагерь. Дерьмо. Попав в плен, мы долгое время не видели белого света. Нас держали в какой-то пещере, заставляя сходить с ума от гробовой тишины, и только звук падения капли с одинаковым интервалом разбивал эту тишину. Сначала я пытался сконцентрироваться на этом звуке, но потом начал медленно сходить с ума. Нас тогда спасла случайность. Какие-то мальчишки, маленькие рабы или дети рабов, пытались сбежать и заключили с нами сделку. Они принесли нам одежду, оружие, еду и открыли клетки, а мы взорвали там всё к чёртовой матери, отвлекая внимание и давая шанс нам и тем мальчишкам.
Всю оставшуюся жизнь я пытался не возвращаться к ещё одним гнилым воспоминаниям. Старался не думать, не задаваться вопросами, радуясь, что выбрались живыми. Именно в плену нам сломали ЦНС, и я до сих пор не могу найти способ это восстановить, потому что способа нет. Повреждён маленький нерв в головном мозге, но даже N-13 не смог его восстановить. Как оказалось, мозг, конечности и зубы он не лечит. Волшебства не бывает, и нам только остаётся жить с этим дальше.
— Ты был в том лагере?
Он закивал, обессилено уронив голову на грудь.
— Цистерны. Вы их взорвали. Там были лежанки рабов. Моя мать и три сестры спали. И вы их убили.
— Как ты выжил?
Он покачал головой и улыбнулся.
— Я не выжил. Я тоже умер. Пффф… и меня нет. Всё было быстро. Я не успел проснуться.
Я
— Ладно. Скажи мне другое. Михайлов. Это фамилия тебе знакома?
Он кивнул.
— Да. Михайлов. Виктор Михайлов. Он нашёл меня после взрыва и спас. А потом продал. Тебе продал.
Вот это поворот. Так мы с ним ещё и знакомы?
— Я купил тебя у шанхарского работорговца…
— Нет. Он всё устроил. Подкупил шанхара и заставил продать меня. Но я не справился. Я подвёл его. Даже если я выбирусь, он убьёт меня. Михайлов не оставляет следов.
— Как его найти?
— Он сам тебя найдёт. Ты ему должен. По гроб жизни должен.
Я повертел в руках второй шприц, но вливать ещё одну дозу бессмысленно. Его речь станет еще более запутанной, и я не добьюсь лучшего эффекта, но что он имеет в виду?
— Что я ему должен?
— Девчонка.
Марина? Что он несёт?
— Причём тут Марина?
— Её отец. Он продал её ему. За долги.
Ублюдок. Сраный ублюдок. Продал собственную дочь!
— Она была у Кубрынина…
— Для него, — она рассмеялся, довольный ситуацией. — Развязал мне язык, уе**к! Думаешь у тебя всё схвачено? Ты играешь отведённую тебе роль, как марионетка. И девчонка его марионетка. Она не помнит, ничего не помнит и не вспомнить, пока он не захочет. И тогда ты умоешься кровавыми слезами! Захлебнёшься в своей боли! Ты же уже её напялил? Ха-ха-ха! Считаешь себя богом, а на деле ты грязь под ногами истинного бога!
Захаров подошёл к пленнику и вырубил его одним точным ударом, а я пытался справиться со жгучей яростью в груди. Мой Котёнок. С ней что-то сделали. Сука! Знал же что не всё так просто! Всё слишком хорошо! На ней же было столько увечий, столько ран. Ей столько пришлось пережить, а психика в полном порядке? Какой же я идиот!
— Мы найдёт выход, слышишь? Илья?
Выход? Я скептически усмехнулся.
— Снова заперев её?
Я связан по рукам и ногам, потому что этот упырь знал меня как облупленного. Изучал меня не один год и всегда был рядом, но я не видел его, не замечал. Кто-то был настолько близко, что мог прятаться у меня под самым носом, изучить меня и сыграть на моих слабостях, чтобы сломать.
— Пока что да. Никто не знает где она сейчас, и никто не доберётся до девушки. Сейчас она в безопасности. Нужно думать о ком он говорил? Кто настолько близко к тебе, чтобы знать о подобном?
О подобном? То есть о том, что у меня крышу снесёт, заполучив такое чистое создание как Марина? Знать моё прошлое, знать всю грязь, чтобы подсунуть девственницу с чистым сердцем и… БЛ**Ь!
— Только вы, — ответил безжизненным голосом, раздавливая в руках шприц.
Моя девочка. Что с тобой сделали?