Я запрещаю этому быть на Земле
Шрифт:
– Портал транслируется индивидуально,– пояснил Вадим. – Его, находящиеся под другим углом к плоскости портала, не видят.
– А нельзя было раньше операцию провести? Что бы точно не столкнуться с местными? – мне этот вариант казался очевидным.
– Мы не можем забрать индивида, пока его показания не дойдут до крайней точки, – тоном, явно не одобряющим это абсурдное требование, объяснила Саша. – Нам разрешено изымать только тех, кто точно умрёт. Мы отслеживали этого несчастного. И вылетели за ним, как только его
– Ясно, – кивнула я, это стандартное требование. Разрешить изъять любое существо при полном запрете контактов, могут только при условии его полной нежизнеспособности в привычной ему среде, и при получении его неоспоримого согласия на изъятие. По всем показания, тот умпал практически уже был мертв. И уйти через портал согласился сам, раз встал и пошёл.
– То есть все наши нарушения вызваны поломкой катера, – продолжила Флоренс. – Ненадлежащий уровень обслуживание планетарной техники.
– Катер был абсолютно исправен, – возразил Борис. – Я же предоставил данные проверки.
– Да там ясно виден след траектории второго объекта! – опередил меня Горга. – Лариса столкнулась с кем-то. Она даже на записи это объявляет.
– Столкнулась, – кивнула капитан. – А вот на сканерах второй объект не зафиксирован! След есть, а борта нет. Борис?
– Я не могу это объяснить, – отозвался он. – В момент столкновения в этом районе зафиксировано нахождение только одного борта – катера Ларисы. Здесь какой-то сбой, вероятно из-за молнии. Потому что на секунду номер задвоился. Так словно катер в этом месте присутствует два раза в одной точке времени и пространства.
– Так! Вот эта твоя теория со сбоями ритма времени на планете не прокатит в комиссии, – осадила его Флоренс. – Давайте к вменяемой версии вернёмся. А то нас не то, что закроют, ещё и к наблюдению у психологов приговорят!
– Но траектория есть! – Горга указал рукой в сторону экрана, хотя этот момент уже давно не транслировался.
– А корабля нет! – всплеснула руками Флоренс. – Атмосферная аномалия!
– Флоренс, не было в тот момент никакой грозы, – приложив руку к груди, словно клянясь, уверенно произнес Лукас. – Абсолютно чистое место. Нет ни малейшего шанса, что грозовой разряд мог образоваться при таком низком уровне статики. Ни малейшего. Не было грозы, клянусь.
– Ни молния, ни столкновение, ни поломка. А катер едва не рухнул, поле упало, Пашка еле выжил, – Флоренс переводила взгляд с одного на другого, ожидая, что кто-то ещё какую-нибудь версию предложит.
– Столкновение, – упрямо заявила Лариса. – На катере явные следы столкновения. Внешняя обшивка нарушена, вмятина и царапины. Рифгет буквально расплющен! Знаете, какое давление поля нужно создать, что бы так его спрессовать? Это не молния! Это следы физического столкновения с материальным объектом!
– Но не метеорит же это? – устало вздохнула Флоренс.
– Нет. Не метеорит, – качнула головой Лариса. – Это чужой корабль.
– Нет на этой планете никаких кораблей, кроме наших. У этой цивилизации свои корабли ещё не скоро появятся.
– Я настаиваю, что бы вы выдвинули версию столкновения с чужим кораблём, – упрямо повторила Лариса. – И предоставили как доказательства: траекторию следа, запись систем моего катера и сканирование повреждений. Любому болвану будет понятно, что такие повреждения молния нанести не могла.
– Хорошо. Это в любом случае лучше фантазий про временные аномалии, – кивнула капитан.
– Это единственное объяснение, почему катер в этой точке был два раза, – вмешался Борис, отстаивая свою версию.
– Лариса сама с собой, по-твоему, столкнулась? – возмутилась капитан. – А потом ещё и в подпространство скаканула на простом катере? Нет уж, я такое заявлять не буду! Пусть они сами такие версии выдвигают, умники. Ладно, с этим понятно, что ничего не понятно. Следующий пункт обвинения, что я допустила к работе неподготовленного для этого сотрудника. Это они про Павла.
– Что!?! – подскочила Лариса.
– Сядь и успокойся, – осадила её Флоренс. – Это врачи масла в огонь подлили. По выводам врачей, обследовавших сейчас Павла, он неадекватно себя вел в критической ситуации и до сих пор в себя не пришёл из-за того, что был не подготовлен к этому. И Ройза тоже так считает.
– Я не так считаю, Флоренс, – вздохнул доктор. – Ну что ты опять всё в одну кучу валишь? Ты же сама заметила странность его поведения.
– Да, он вцепился в эти камни, но это же не означает, что он не был подготовлен к работе?
– Да прекрасная у него подготовка, – утешил Ройза, – он оказался не подготовлен к такой концентрации страха. Павел вырос в мире, где страха нет. Он не знает, что это такое. Горга, выведи запись. Вот смотрите сами.
И сердце моё сжалось. На фотографиях в досье Павел был улыбчивым голубоглазым парнем с белокурыми кудрями. Высокий, крепкий, сильный, с ослепительно счастливой улыбкой. Этакий солнечный мальчик, которого все любят за добродушный характер и неизменно позитивное отношение к жизни. Потому что не влюбиться в этого улыбчивого парня просто не возможно.
Сейчас он был больше похож на мумию. Его почти не было видно под слоями биопластыря. А то, что было видно, выглядело пугающе. И только глаза светились всё теми же счастливыми, озорными искорками.
– Верни мой камни, – насмешливо настаивал Павел, следя глазами за перемещениями доктора. – Мне надо выяснить, что с ними делать. Понимаешь, это же первый контакт. Это важно выяснить. Они все кидали мне камни.
– Павел, они не тебе, они в тебя кидали, – доктор, продолжая сканировать его зафиксированное, лишенное возможности двигаться, тело.