Я же врейза
Шрифт:
Селенка затормошила работника, засыпала вопросами, и он медленно, с большим трудом перевёл на неё взгляд.
– Ну что же ты молчишь?
– рассердилась Селенка.
– Я так за тебя переживала! Вот, сбежала из дому... Пойду искать сестричек. Ты со мной?
Торанд открыл чёрный рот и попытался что-то сказать.
Селенка замерла: её ладонь, прижатая к груди Торнада, не ощутила биения его сердца.
– Что с тобой сделали?
– прошептала Селенка.
Из уголка рта работника потекла струйка крови.
Селенка дёрнула тряпку у шеи Торанда и увидела край чудовищной раны.
Торанд покачнулся и всё же вымолвил:
– Ты... думала обо мне... я пришёл...
Селенка уселась прямо в холодную и влажную дорожную пыль.
Вот как... Стало быть, Торанда действительно поспешно казнили. А её суть веллы, отчего-то пробудившаяся именно этой ночью, вызвала его к жизни.
К Селенкиным ногам с рубашки работника упало несколько тёмных капель.
Ну и куда она двинется с мертвецом? Нет, за Торанда все получат по заслугам. Ещё как получат... Но что с ним делать, к примеру, днём? И не свалится ли он на виду у всех бездыханным?
Ой, какая же она дрянь -- Торанд единственный, кто увидел в ней настоящую веллу. И она ею стала! А теперь сидит здесь и размышляет, на что годен человек, поверивший в неё!
Когда Селенка подняла глаза, перед ней никого не было. Только путаные следы и капли крови на дороге...
Селенка подскочила. Нет ничего гаже на свете, чем быть веллой, если твоя доброта оборачивается злом для других. Бедолага погиб только из-за того, что она пожалела нищую старушку, подарила шаль. И после смерти не оставила в покое, умудрилась уничтожить во второй раз.
Селенка в лютой злобе на саму себя зашагала по дороге. О сёстрах она тоже думала, так где они? Может, ещё живы?.. И вообще, кто она такая -- открывающая по ночам запоры, вызывающая к жизни мёртвых?
Стоп!.. Селенка -- врейза?! Поздновато это до неё дошло, могла бы и раньше догадаться.
Силы разом оставили её. Теперь ясно, почему всем от Селенки плохо...
Башмаки вяло мерили дорогу. Уныние заставляло думать о непроходимых топях недалеко от Велиполя, где так легко сгинуть.
Ну уж нет! Кем бы ни была, а сестёр найдёт. А там видно будет...
Послышался стук копыт. Селенка встрепенулась: всадники? А вот сейчас их встретит разгневанная, отравленная горем и обидой врейза! Топот налетел штормовым ветром, вокруг Селенки завихрилось движение.
Однако никого не было видно. Да что это такое: бьются кони, сотрясается глинистый панцирь дороги, а перед глазами -- пустота? А ну как затопчут незримые всадники? И кто тогда сестриц разыщет? Кто за Торанда отомстит?
Пока Селенка вертелась, уворачиваясь от топота и порывов воздуха, разгорячённого скачками незримых коней, изменилась и сама дорога. Исчезли поля, город вдалеке, мызы по обеим сторонам шляха. Вокруг оказался мёртвый лес. И в то же время не лес. Вот как если бы кораллы из шкатулки Аглаи почернели, точно сажа, и стали величиной с дубы. И у подножия одного "дерева" Селенка увидела знакомые ночные рубашки!
Не чуя под собой ног, кинулась посмотреть, живы ли, обнять, расцеловать... собой заслонить, если понадобится.
Всегда бело-розовые сёстры-пампушки сейчас напомнили восковые статуи. Селенка взвыла и бросилась на колени, залилась слезами.
И вдруг услышала... хихиканье! Глянула: сестрицы уселись на пышные задницы и потешались над Селенкой, как и в прежние времена.
– Витольда... Мелинда...
– только и смогла проговорить Селенка.
Сёстры не откликнулись, наоборот, пуще загримасничали и закривлялись. И очень уж напомнили бесноватого, которого в прошлом году показывали пришлые цирковые люди.
– Они станут прежними, как только окажутся дома, - раздался голос рядом с Селенкой.
Властный, гулкий, прокатившийся эхом по лесу голос. Наверное, он принадлежал тому, кто наделён могуществом в этом странном месте. И не только...
Уж так захотелось увидеть человека, который произнёс эти слова! Но Селенка пересилила любопытство. Вот показалось ей, что нельзя, ни в коем случае нельзя смотреть в лицо тому, кто может перекроить мир, изменить течение жизни, для кого люди -- всего лишь фанты в неведомой игре...
Она опустила голову, но чётко и твёрдо спросила:
– Что мне сделать для возвращения сестёр?
– Хороший вопрос, - усмехнулся говоривший.
– И правильно задан -- без страха и слёз. А сделать нужно сущий пустяк -- всего лишь принести книгу покойного приволшебня, которая сейчас хранится у его дочери Солутары.
Селенка согласно кивнула. Но она не была бы самой собой, если б не спросила:
– А почему вы её не заберёте сами?
– И вправду: отчего бы врейзам самим не сотворить снедь и кошель с деньгами, коли они волшебницы? Или не забрать книгу безумного старика?
– усмехнулся незнакомец.
– Только беда в том, что люди вполне смогут обойтись без волшебных миров. Потому что... ну, это тебе ещё рано знать. Нам же, тем, кого вы делите на велл и врейз, добрых и злых, хотя это неверно, просто необходимо время от времени получать что-то от людей. Принеси книгу...
Селенка снова кивнула своим коленям, обтянутым запылившейся юбкой. И всё же не смолчала:
– Так это всё затевалось, чтобы получить книгу?
– Не совсем... Должна же ты узнать свою суть и сделать выбор. А это просто так не даётся, всё нужно выстрадать.
– А при чём здесь Торанд?
– Селенка хотела не выдать своих чувств, но получилось плохо, потому что говоривший с ней усмехнулся:
– Видишь ли, ничего нельзя делать по прихоти. Твоё мимолётное добросердие оказалось для работника мягкой зелёной травкой, под которым -- беспощадная трясина.