Я знаю точно: не было войны

Тарханов Влад

В этой группе выделялась девушка, невысокая, спортивная, подтянутая, загорелая, она была душой небольшого коллектива, все тянулись к ней, прислушивались. Было ясно, что ее мнение и настроение многое для них значит. Проследив за взглядом Карбышева молодой политрук, Аркадий Арамович Григорянц, уроженец далекого Коканда внезапно остановился и вслед за инспектором не пошел. Он узнал эту девушку, это была молодая учительница, Ребекка, та самая, которая выступала в их части вместе с другими учителями-синеблузниками. Тогда он мельком познакомился с нею, но почему-то сейчас это казалось ему чем-то большим, не просто встречей, и не такой уж и случайной. Гость подошел

к группе ребят. Они о чем-то разговаривают, он шутит, звучит веселый смех. Теперь начинает говорить с Нею. Говорит. Она ему отвечает: весело, задорно. Опять смех. Аркадий начинает чувствовать какое-то непонятное беспокойство. Это тревожит его, потому что вроде никакого повода для беспокойства нет. Или есть? Или что это? Но тут инспектор возвращается к нему.

— Показывайте, политрук!

Аркадий ведет инспектора к хорошо замаскированному входу в огневую точку. Видно, что генштабист доволен тщательным исполнением работ. Только бы сейчас не опростоволоситься!

Когда они вышли из ДОТа, посадка деревьев и кустарников была закончена, и молодежь уже увезли. Карбышев повернулся к политруку:

— Откуда такие хорошие знания инженерного дела, товарищ младший политрук? Думал, придется самому во всем разбираться, но ваши объяснения четкие и исчерпывающие.

— Я по профессии инженер-строитель, до призыва в армию работал на стройках Ташкента.

— Инженерное дело знаете не в теории, а на практике. Чувствуется. Это хорошо. По инженерному устройству укреплений у меня вопросов нет, видно, что потрудились на славу. А вот комплектация вооружением меня не устраивает. Впрочем, это не в вашей компетенции, политрук. Давайте-ка теперь поедем в Бронницу. Они сели в машину. Действительно, Карбышев был доволен объектом: ДОТ расположился на хорошем месте, прикрывая место вероятной переправы противника через реку —тут был брод, река сужалась. Если наводить понтонный мост, опять-таки в этом месте. А хорошо замаскированный ДОТ доставит противнику серьезные неприятности.

Дивинженер был недоволен тем, что артиллерийское орудие, которым должен был быть укомплектован ДОТ, так и не установили, из запланированных пулеметов на вооружении было только два — станковый и ручной, что совсем не годилось для войны. И инспектор Генерального штаба, Дмитрий Михайлович Карбышев точно знал, что сделает все, чтобы положение дел исправить немедленно.

Глава третья. Неразлучная четверка

Глава третья

Неразлучная четверка

Ребекка спешила, то и дело переходя с быстрого шага на легкий бег. Изящная невысокая фигура прямо-таки скользила по тротуару. Ей надо было в школу. Наверняка детей поведут на праздник организованно. В силу своей высокой ответственности за порученное дело, молодая учительница считала, что должна быть в курсе всего, что происходит в школе, особенно с ее учениками.

Для нее не существовало мелочей, особенно в том, что касалось детей. Именно поэтому она знала, какие у них семьи, родители, климат в доме, чем живут, чем дышат, о чем мечтают ее ученики, к чему они больше всего склонны, но самое главное, она знала, как поступать с ними, как лучше заинтересовать их предметом, как сделать процесс обучения максимально интересным.

Ей очень нравилось учить детей. Обладая феноменальной памятью и выдающимися математическими способностями — легко усваивала новый материал, и могла легко этот материал передать ученикам. Тот же Миша Горский: Горский он по матери, полячке. Отца нет,

уже как год, как за ним пришли из НКВД. Его родители не состояли в официальном браке — семья Горских не дала согласия на брак с евреем, ни в какую. Вот маленького Мишу и не замечают в семье. Парень растет с живым умом, но слишком уж непоседлив. И на шалости горазд. Стремится стать лидером, доказать, что он лучший, не смотря на то, что его отец — враг народа. Мальчишка слишком болезненно реагирует на любое упоминание об отце, а сколько раз дрался за него, и не только в школе. В драке всегда жесток, поэтому его постепенно и оставили в покое. А вот на доброе слово и поощрение реагирует очень хорошо, чувствуется, что тепла семейного не хватает.

Тут ее мысли перескочили на синеблузников, ее главное увлечение, которое отлично подходило к ее характеру. Спортивная, крепкая, энергичная, Ривка любила такое же театральное действо — энергичное, острое, на самой грани дозволенного. Выразительность их выступлениям придавали двое: Моська Гурфинкель и Валик Куняев. Оба педагоги. Моська, как и она, математик и физик, а Валик отличный химик, который знает свой предмет, как пальцы на правой руке. Мося — он генератор шуток и идей. Его быстрый ироничный ум сразу же подсказывал, как можно обыграть ту или иную ситуацию, как построить пантомиму, а если были сложности с рифмомй, так это тоже к нему, так вывернет, что все вокруг ввалятся с хохота, а он стоит с безучастным спокойным лицом и требует быстро перейти к следующему пункту программы.

Тексты Валик не писал — он создавал постановочное действо, тот порядок и то движение людей, которое придавало текстам смысл, порой отличный от того, который вкладывали его авторы — Ривка и Соня. А вот трудились они каждая на своем поприще. У Ребекки неплохо получалось создавать рифмованные формы, поэтому там, где требовалось ритмичное обрамление текста, да еще и в стихотворной форме, за дело принималась именно она. В поэзии и математике есть одинаковые законы — законы ритмики, тот кто их понимает, может без труда складывать рифмованные строки. От высокой поэзии тут не было ничего и близко, но в качестве прикладного рифмованного слова — получалось более чем удачно. Разве не про такое слово говорил великий Маяковский? Разве не он считал, что поэзия должна выполнять вполне житейскую, как говорят математки прикладную задачу, быть агиткой, разъяснять, бичевать, высмеивать? Он ведь тоже был синеблузником.

Соня же создавала диалоги, которые, возможно, не были такими острыми, как шутки и прибаутки Моськины, но несли в себе важную идеологическую основу их выступлений. Ее так и звали «наш политрук».

Конечно, когда молодые ребята собираются вместе, проводят много времени, да еще и занимаются общим делом, вполне естественно, что в их небольшом коллективе возникают какие-то отношения. Они и были, эти самые отношения. Ребекка знала точно. Знала, что оба парня (Валик и Мося) вздыхают, поглядывая в ее сторону, до соперничества и петушиных боев не дошло, так она и не согласна на такие выяснения, не до них, малолеток!

Соня Пришвина давно сохнет по Моське. Так что… не перебегать же дорожку подруге? Их ведь так и называют: неразлучная четверка. Если бы все были парнями, получились бы как у Дюма — четыре мушкетера. А так — просто четверка неразлучных друзей.

Конечно, Сонечка была далеко не единственной подругой Ривки, в тех же синеблузниках была Розочка Шехтман, с которой у молодой учительницы были особо теплые отношения, а по соседству жила Голда Рубинчик, с ней она дружила с самого раннего детства.