Я знаю точно: не было войны
Шрифт:
Валентин Викторович Куняев был из простой рабочей семьи. Отец его трудился на заводе, который теперь стал машиностроительным, и получил имя Сергея Мироновича Кирова. Виктор Куняев пользовался на заводе авторитетом за умелые руки и взвешенность суждений. Будучи беспартийным, линию партии поддерживал. К его мнению на заводе прислушивались не только рабочие, но и руководство. Валик во многом пошел в отца — такой же крепкий, приземистый, с мощным костяком и грубыми, высеченными из камня, чертами лица он был воплощением силы. Парень не выдался ростом, не удался лицом, да и разговорный жанр не был его истинным призванием. Он был грубо вырезанным из цельной скалы глыбой, какую и надо закладывать в основание здания.
Глава четвертая. Комендатура
Глава четвертая
Комендатура
С самого утра легкая дымка и выцветшее бледно-голубое небо обещали жаркий и душный день.
Клубы пыли, поднимаемые ногами футболистами, добавляли игрокам лишние трудности. Матч был принципиальным — встречались старые соперники и конкуренты, команды 24-го Могилев-Подольского погранотряда и Киевского пограничного округа НКВД УССР. У киевлян играло несколько молодых ребят, призванных из резерва киевского Динамо, но местные пограничники брали слаженностью и задором. Их команда регулярно и упорно тренировалась, футбол любили все и играли с самого детства.
Трибун на стадионе не было, а болельщики — командиры и солдаты стояли просто у импровизированной ограды поля.
— Налево пасуй!
— Ну что же ты!
— Бей! Мазила…
— Давай! Пас давай!
— Я тут!
На небольшом футбольном поле было тесно. Аркадий играл в нападении. Он не был высокого роста, но обладал прекрасной скоростью и быстрым рывком.
В этой игре он чаще всего пытался пройти почти по левой бровке, замотать пару защитников и пробить вратаря. Дважды ему это удавалось. Оба раза удары проходили мимо ворот. И обидные выкрики болельщиков его не задевали, Аркадий был уверен в своих силах.
Команда КПО (Киевского погранокруга) была неплохой. Против него играл высокий, вялый защитник, а это давало Аркадию шанс. До конца матча оставалось минут пять, а счет был равный — по два гола забили еще в первом периоде, а во втором гости стали «сушить» игру, уверенные в том, что ничья на выезде лучше, чем ничего. Центрбек его команды Варенников был высоким парнем, хорошо играет головой, но Аркадий никак не мог сделать ему передачу, а это было еще одним шансом.
Четыре минуты. Болельщики уже просто вопят! Они требуют атаки, а она не идет, в центре поля просто столпотворение, а крепкие защитники киевлян просто выносят мяч подальше от своей штрафной. Свисток. Вбрасывание. Каким-то чудом Аркадий получает мяч и на развороте обходит соперника, обидно прокинув мяч ему между ног. Скорость набрана, Аркадий уже в штрафной, один на один с вратарем, но угол для удара слишком острый. Заметив набегающего почти во вратарскую Васю Варенникова, он решает отдать ему мяч. Пас получился точно на голову, вратарь этого не ожидал, попытался в прыжке достать мяч, но тщетно! Перекладина! Рикошет за ворота. Голкипер тут же получил мяч от болельщиков и сильно пробил в сторону ворот хозяев поля.
Хоть мяч и не на его фланге, Аркадий бежит в защиту,но только успевает добежать на свою половину поля, как увидел — судья показывает одиннадцатиметровый.
На поле лежит киевлян, держась за ногу. Через минуту встает, и прихрамывая, отходит за штрафную.
Судья неумолим.
Он отмеривает шагами одиннадцать метров, устанавливает мяч… Свисток!
Бьет Кошевой, парень из динамовского резерва. Удар — и мяч «сухим листом» летит, описывая дугу и, резко падает в воротах за спиной вратаря. Почему он даже не выпрыгнул?
Машина ехала в Могилев-Подольский за продуктами для части. Кроме водителя и сержанта-экспедитора в кузове машины сидел младший политрук Аркадий Григорянц.
Ему надо было отвезти в комендатуру, располагавшуюся в городе, сводки и документы. Обычная работа политрука, кроме того, надо было забрать две посылки с агитационными материалами, которые пришли по железной дороге. Он договорился с сержантом, что его заберут из комендатуры на обратном пути. Тот заверил его, что недолго — получат муку для пекарни и обратно, час, полтора от силы. Глядя на круглое довольное лицо курносого белобрысого сержанта с россыпью смешных веснушек на лице, Аркадий сам невольно улыбнулся. Молодому армянину исполнилось всего двадцать четыре года. Время абсолютного счастья. Но был ли он счастлив? Вроде бы да… Или нет? И почему этот дурацкий вопрос о счастье возник именно сейчас, когда машина по трясучей дороге, прыгая на ухабах, медленно ехала в город?
Почему-то вспомнился Ташкент, куда он уехал учиться в строительный техникум. До этого он жил в Коканде, его семья перебралась туда из Горчанова. Отец сапожник, работал один в маленькой мастерской, считался «частником». Мама никогда нигде не работала, если не считать работой дом и воспитание пятерых детей.
У Аркадия было еще два брата и две сестры, все младше его, самой маленькой только-только исполнилось девять. Семья была крепкой и дружной. В братьях и сестрах Аркадий души не чаял и был готов сделать все для их счастья.
То, что ему удалось пойти учиться, было большой удачей. Опять-таки во многом благодаря маме. И вот он в Ташкенте — большой незнакомый город, намного больше и шумней, чем его родной Коканд. Документы у него приняли, а вот место в общежитии не дали. Возвращаться домой? Аркадий себе такого позволить не мог. Несколько дней он ночевал по вокзалам. Но долго такое продолжаться не могло. Он понимал, что ему надо еще и учиться где-то, тем более, что предметы были сложными, а учеба требовала главного — времени, а поиски ночлега отнимали его с лихвой.
Тогда студент нашел чайхану, как раз располагавшуюся недалеко от вокзала, в тихом переулке. Чайханщик, увидев молодого человека, заказавшего чай, промолчал, а парень достал учебник и стал читать.
Людей было немного, а паренек заказал потом хлеб и сыр, кушал, но при этом все время продолжал читать учебники, делая постоянно какие-то пометки. Он просидел почти допоздна, перед уходом выпив еще чаю. На следующий день пришел снова. Еды заказывал мало, только хлеб, иногда рис, иногда сыр, и много занимался. Чайханщик разговорился с юношей, не то чтобы судьба молодого армянина волновала его, но упорство с каким парень стремился к знаниям, вызывало невольное уважение.
Аркадий мог иногда переночевать в чайхане. Наверное, он все-таки не выдержал бы такого жуткого режима и неустроенности, характер давал свое и он держался. Но в его судьбу вмешался случай. Однажды какой-то армянин из Коканда зашел в чайхану по дороге домой. Он увидел Аркадия и стал расспрашивать про него чайханщика. Через несколько дней новость о молодом человеке из Коканда, который учится в чайхане, дошла до матери Аркадия. Та, недолго думая, собрала четверых детей и самые необходимые вещи.