Я знаю твой секрет

Муравская Ирина

***

Загоняю побитый джип обратно на парковочное место и без особого энтузиазма тащусь в цитадель грёбанных знаний. Планировал, на самом деле, перехватить шизанутую блондинку ещё в холле или кафетерии, да только её и след простыл.

Облом. Значит, она уже в одной из аудиторий.

Вот только какой?

И вот тут всплывает запоздалое озарение – а я ведь сто пудово видел её на той единственной лекции, до которой дошёл в начале семестра! Приезжал бумажки доподписывать и решил заскочить,

поздороваться.

Долго тогда, конечно, не просидел, но голову на отсечению даю – она тогда точно присутствовала на паре. Получается, мы с ней на одном курсе?

Что ж, это заметно упрощает поиск.

– О, Спиридонов, – смазливый молодой препод в строгих очочках ожидаемо встречает меня кривой усмешкой. – Хоть и на второй неделе учёбы, но всё же решил порадовать нас своим присутствием?

– Вроде того.

– И опоздал.

– Ну и что? Пришёл же, – резонно замечаю.

– Тоже верно. Спасибо и на этом.

– Всегда пожалуйста. Мне несложно, – мельком скольжу по головам студентов и понимаю, что того, кто мне нужен тут нет. Чёрт. Неужели ошибся? – Пройти-то можно или работаем по старой схеме?

"Старая схема" – это пинок под зад обратно в коридор в назидание остальным, и попытка завалить меня на сессии. Почти удавшаяся. Из-за чего, собственно, с бюджетки и пришлось переходить в платники.

– А стоит ли, если… – не договаривает, потому что на пороге, рядом со мной, вырастает… да-да, она самая.

И где тебя носило, куколка?

– Ой, тут очередь? Кто крайний? – хлопая ресницами, старательно делают вид, что не узнают меня.

– Ещё один опоздун, – вздыхает препод. – Ребят, у вас проблемы с будильником?

– Хуже, – отзывается блондинка. – У меня проблема с подъёмом. Плюс фен сломался.

– И очередь в кофейне, наверняка, ещё была, – красноречиво кивают на картонные стаканчики, что всё ещё при ней.

– А? А, да. Кстати, это вам, – один резво перекочёвывает на преподавательский стол. – Что-то вроде взятки. Вроде даже до сих пор тёплый.

К содержимому задумчиво принюхиваются.

– Эспрессо?

– Он самый.

– На будущее, я предпочитаю Американо.

– Замётано. Так я прощена? – для стопроцентного эффекта снова хлопают глазками, строя невинного ангелочка.

Ой, ля, актриса какая.

– Занимайте места. Оба, – обречённо отмахиваются. – На первый раз прощаю, но Спиридонов соврать не даст – прогульщиков я не люблю.

– О, да, – хмыкаю, лениво плетясь к пустым задним рядам, преследуя свою цель.

Рядом с ней же и падаю.

– Эй, это мой, – возмущённо надувают губы, когда я умыкаю у неё из-под носа кофе, залпом допивая булькающее в таре содержимое.

Брр, ванильный раф? Та ещё распиаренная дрянь.

– Считай, это компенсация за моральный ущерб. Ты, кстати, должна мне за ремонт тачки.

– Обязательно. Наличными или картой?

– Натурой.

– Как примитивно. Впрочем, на большее я и не рассчитывала.

Это она меня так укусить решила? Мимо. Такой дешёвый яд меня не берёт, тут надо что-то поагрессивнее.

– Кто-то же должен научить тебя хорошим манерам.

Девица

так вызывающе фыркает, что передние столы вопросительно оборачиваются в нашу сторону.

– Обещаешь? А то ведь могу и согласиться, – надувая и лопая очередной пузырь, скидывают с плеч косуху и лезут в рюкзак за телефоном.

Ага. Помимо розовой повязки, оказывается, имеется ещё одно выбивающееся пятно в этой чёрной кожаной оргии – белый короткий топик.

То, что блондинка без комплексов очевидно сразу по отсутствию лифчика. Как и очевидно, что бабла у неё хватает: помимо понтовской машины ещё и шмотки брендовые. Даже чёрный бархатный ошейник на шее и тот с эмблемой "Шанель".

Лекция продолжается, но особого участия в ней не принимаю. Уложив голову на скрещенные руки, тупо валяюсь на столешнице, искоса поглядывая на соседку.

Которая, в свою очередь, словно забыла о моём существовании. Сидит, жуёт жвачку и отрешенно чирикается в металлической коробочке с чехлом в розовых блёстках.

Препод, тем временем, чешет что-то заумное, переключая слайды на опущенном проекторе.

– Аполлон Бельведерский – одна из самых знаменитых скульптур. Судя по стилистике, её создали в эпоху Александра Македонского – период эллинизма, когда греческие мастера достигли вершин в своём таланте, – вещают занудно, пока на экране рябит изображение голого мужика в полный рост. – Статуя построена по идеальным принципам гармонии и золотого сечения: классически правильное лицо симметрично, а вот поза работает по принципу противопоставления, что приятно глазу и создает даже в спокойной фигуре эффект движения. Но почему же она настолько популярна, ведь в тот период был создан не один шедевр?

– Разве не очевидно? Налицо конфуз, – хихикает кто-то, намекая на маленькое достоинство.

– В период Античности привилегии отдавались размаху плеч, – подаёт голос блондинка, не отрываясь от дисплея. – А маленький член, кстати, олицетворял мужественность, преданность и плодовитость, так что, коротыши, берите на заметку и козыряйте этим фактом, если вдруг линейка подведёт.

– А вот это уже дискриминация. А если у меня большой, то что – всё? Ни мужественности, ни преданности, ни плодовитости? – искренне оскорбляюсь, так как дело-то уже пошло на личное.

– Большие пипирки присваивали сатирам, ведущим распутный образ жизни, – с бесящим чпоканьем лопая пузырь, ехидно ухмыляются. – Так что поздравляю, ты – сатир.

– Рогатый и копытный? Вот уж обласкала.

– Не переживай. Зато член большой.

– Это да, тут не поспоришь. Хочешь посмотреть?

– Вряд ли ты сможешь меня чем-то удивить.

– А я всё же попробую. Как н…

– А давайте вы обсудите это потом, наедине? – перебивает нас препод. – Я согласен с тем, что в древности мужчина ценился, прежде всего, как воин, и половой орган занимал последнее место в рейтинге популярного, однако вопрос был не о размерах. Повторюсь: почему статуя Аполлона стала настолько популярна? – худая кисть с золотыми браслетами взлетает вверх, едва не заехав мне по морде. – У вас и на это есть ответ, мисс всезнайка?