Я знаю, ты вернешься
Шрифт:
Мы гостили в особняке Германа две недели. Всё это время мои родители провели в компании Макса. Он возил их на студию, показывал, как делают шоу иллюзий, как снимают популярные блокбастеры. Они втроём гуляли по Голливудскому бульвару и Вайн-стрит, разглядывая звёзды на Аллее славы. Макс возил их на «Линкольне» с водителем в прибрежный район Санта-Моника, где загорелые сёрферы катались по волнам, а на широкой полосе песчаного пляжа отдыхали и загорали сливки калифорнийского общества. Я узнавал об этом лишь из рассказов матери, меня не брали с собой. Она опасалась, что долгие прогулки плохо скажутся на моём здоровье. Лишь дважды я покинул особняк.
Первый
Всё остальное время я оставался в особняке под бдительным присмотром внимательного и так понравившегося родителям Германа и его племянниц: Лестари и Бяньбы. Эти дни, когда я мог общаться с Германом наедине, запомнились мне едва ли не больше, чем те, когда я выезжал за пределы особняка. Герман давал мне то, что не могли дать родители: знания и умения, которые делали меня тем, кем я так мечтал быть – здоровым, уверенным в себе подростком, который может жить без таблеток и постельного режима. Герман рассказал мне всё о Даре Рода, научил меня медитации и простому комплексу упражнений, которые нужно было делать каждое утро, чтобы Дар раскрылся. Он дал мне, хилому и больному мальчику, возможность стать таким же сильным и ловким, как и он сам, и этот дар я никогда не забуду.
Я боготворил Германа и хотел проводить с ним как можно больше времени. Я жалел только об одном: через пару недель мы должны были уехать из этого рая и вернуться в привычную унылую жизнь. Я знал, что дома продолжатся насмешки, избиения, издёвки, и я никуда от этого не убегу. Я понимал: мать не даст мне дышать без контроля и будет заставлять носить шерстяной свитер даже в тёплый день.
Перед отъездом, когда Макс в очередной раз увёз родителей на прогулку, я был не в духе. Меня всё раздражало, я отказался от завтрака и заперся в своей комнате. Герман понял, что со мной творится неладное, и спросил, в чём дело. Сначала я не хотел ничего говорить, но он убедил всё рассказать. Я объяснил, что стоит мне только вернуться домой, как жизнь снова станет чередой болезней, выдуманных матерью, и я вряд ли смогу продолжить заниматься йогой и медитацией. И значит, мой чудесный Дар пропадёт. Герман пообещал, что разберётся с этим, и сделал невозможное. С того дня мать словно подменили: она больше не пыталась защитить меня от всего на свете. Я до сих пор не знаю, как он это сделал. Возможно, поработала Лестари, но, в любом случае, мать больше не доставала меня опекой.
Вернувшись в Вену, я не просто продолжил занятия йогой, а даже записался в спортивную секцию и через несколько лет стал чемпионом по биатлону среди юниоров. Кажется, это был один из лучших периодов в моей жизни. Я обрёл силу и мог управлять ею по своему желанию.
Через два года Герман с семьёй тоже перебрались в Австрию, поближе к нам. Когда мне было пятнадцать, отец получил предложение работы из Мюнхенского технического университета. Мать с отцом уехали, оставив меня в Австрии на попечении Германа.
Алекс посмотрел на меня, немного помолчал и добавил:
– Но эту часть я тебе уже рассказывал: они уехали из-за Макса и того, что мать переспала с ним.
– Помню, – кивнула я. – Значит, Герман не был таким уж строгим?
– Он был строгим. Но при этом никогда не позволял себе переходить черту. Я, как ты понимаешь, слишком уважал его, чтобы считать строгость недостатком. Кроме того, он спас мне жизнь, что сблизило нас ещё сильней.
– Спас тебе жизнь? Я никогда не слышала об этом. А что с тобой случилось?
– Я не люблю это вспоминать, – он повёл плечами. – Я был глуп и чуть не убил себя, но вовремя опомнился и сказал Герману. Он вылечил меня с помощью Дара.
– Ты хотел покончить с собой? Но почему? Из-за матери?
– Нет, это было чуть позже. Из-за девушки, – он замолчал и стал ковырять вилкой пустую тарелку. – Не знаю, нужно ли тебе это знать.
– Я не настаиваю. Если считаешь, что мы недостаточно близки, чтобы я узнала правду, то не говори.
– У меня в жизни не было никого ближе тебя, Лиза, – он поднял на меня глаза. – Это была юношеская любовь. Пылкая и страстная. Я считал, что проведу с Ангелой остаток жизни. Найду способ справиться с Даром и, как Герман, стану возвращать энергию. Но однажды, приехав с соревнований, узнал, что мою девушку видели в компании со взрослым парнем. Я, разумеется, не поверил слухам и пошёл к ней. Ангела увиливала от ответа, и тогда я применил Дар и прочёл её мысли. Она спала с тем парнем. Хотя мне не позволяла даже притронуться к её груди и говорила, что это аморально. Это было как сэйкэн аго-учи – удар кулаком в голову, который я ещё не умел блокировать. Я ушёл от неё и решил, что моя жизнь окончена, купил таблеток и наглотался их. А потом вдруг понял, как это глупо, и пошёл к Герману.
Он замолчал и выпил сока.
– Это та девочка, что я видела в день вечеринки, когда дотронулась до тебя, да? Когда ты наорал на меня за то, что я лезу в твою голову?
– Да, – он кивнул. – Тогда я вспоминал её. Я всю жизнь считал, что любил эту девочку, но то была не любовь. И я понял это, лишь когда встретил тебя. Я всё время думаю о той ночи после вечеринки. Не прояви ты настойчивость, ничего этого не случилось бы.
– Меня и саму это порой смущает. Вынудила тебя фактически, – я потупила взгляд.
– Лиза, – он взял меня за руку. – Я счастлив, что ты это сделала. Твоя решительность помогла мне, наконец, понять, как долго я жил в иллюзии, что мне никто не нужен. Как говорит твой друг Олег, в майе. А вот, кстати, и он.
Я подняла голову и увидела Олега. В сверкающем на солнце брючнном костюме из красного шёлка с вышивкой золотом он был похож на раджу из восточной сказки, и некоторые туристы с любопытством провожали его взглядами. Олег заметил нас и помахал.
– Если тебе неприятно быть тут, – я посмотрела Алексу в глаза, – давай уедем?
– Главное, чтобы тебе было приятно, – он сжал мою руку, а потом отпустил и повернулся к Олегу, который как раз подошёл к столику. – Привет, друг. Ты одет, как на карнавал.
– Привет, я старался, – Олег улыбнулся и подмигнул нам. – Вы уже закончили тут? Хотите, посмотрим закат?
– Конечно, – Алекс улыбнулся и встал. – С радостью, приятель!
Ради меня Алекс стал любезен с Олегом, и я ощутила, как потеплело на сердце. Кто бы что ни говорил, но мой парень – самый лучший в мире, и он целиком принадлежит мне одной.