Ябеда
Шрифт:
— Стой смирно, Джози. Перестань драться! — Если он разожмет пальцы, она сорвется.
Эдам за плечи поворачивает меня к себе:
— Что происходит, Фрэнки? Ты говорила… это ведь твой муж.
— Картины, — задыхаясь, выдавливаю я.
— До поры до времени ты, Нина, была отменным прикрытием. Где еще так надежно затаишься, как не под боком у охраняемого свидетеля? — скалит зубы Мик. — Да только появился он. — Мик зыркает глазом на Бернетта.
— Два по цене одного, — подает голос Бернетт, а у самого смятение на лице — не может решить, к кому подступиться с
Я перестаю слышать. И чувствовать. Действую как во сне. Машинально. Хладнокровно.
…Сейчас проснусь и окажется, что я бегу к человеку, которого любила, в котором двадцать лет души не чаяла, от которого родила дочь. И я обхвачу его за шею, прижмусь губами к его губам, вдохну запах его кожи…
Я отскакиваю от Бернетта, еще не зная, что сделаю. Нож вспарывает кожу на руке, но боли нет. И вдруг все переворачивается, я со всего маху лечу головой на бетон. Кулак Бернетта сбил меня с ног.
— Давай ее сюда, ко мне! — надсаживается Мик.
Среди зевак поднимается крик… взвизгивает женщина… мужской голос требует немедленно прекратить.
— Эдам! — Я поднимаюсь, и голова взрывается болью. — Он убьет Джози!
— Пошевеливайся! — рявкает Мик.
— Не делай этого, Мик. Она и твоя дочь!
Он сверлит меня взглядом:
— Покажи, что ты ее любишь. Давай, иди, займи ее место.
— Хорошо… — Я подхожу к ограде. — Ты ведь тоже ее любишь? — Все минувшие годы проносятся между нами. Он даже не вздрагивает. — Ты ведь на самом деле не хочешь этого, Мик. — Я спокойна, глаза абсолютно сухие. — Прошу тебя, не делай этого, отпусти свою дочь.
Я жду искры жалости, проблеска раскаяния. Но их нет. Напротив — теперь он еще холоднее, еще злее. Джози на расстоянии его ладони от смерти. Она дрожит, всхлипывает, глазами умоляет меня спасти ее.
Эдам, воспользовавшись моментом, делает рывок. Сцепившись, они с Бернеттом катаются в пыли у меня за спиной. Это подталкивает Мика.
— У тебя последний шанс — или она сдохнет! — Побагровевший, мокрый от пота, он страшен.
— Я иду!
Не помня себя от страха за дочь, я взбираюсь на ограду и перелезаю за решетку. Однажды я это уже проделала, сделаю и теперь. Только на этот раз по ту сторону не будет жизни, — во всяком случае, не для меня. Никому не пережить падения при отливе. Все закончится очень быстро.
— Только, пожалуйста, отпусти ее. — Слова рвутся из меня вместе с остатками воздуха. Я цепляюсь за прутья. Ноги дрожат.
И вдруг сирены. Поначалу — далекий приглушенный звук, но он приближается и скоро делается пронзительно-нарастающим.
— Сука, полицию вызвала! — Мик, перехватив руку, которой держит Джози, пихает ее. Одна нога Джози срывается. Мик инстинктивно хватает ее за куртку. Руки Джози связаны, самой ей нечем держаться.
— Нет, нет! Это не я! — кричу я в ответ. Нельзя выводить его из себя. Если Эдам не удержит Бернетта, нас с Джози в считанные секунды столкнут с моста. — Это кто-то из них! — мотая головой в сторону
Какая мука — произносить эти слова.
На секунду его глаза оживают, вспыхивают искоркой тепла. Мне кажется, он хочет что-то сказать… Но сквозь прутья ограды к нему продирается напуганный сиренами Бернетт. Эдам, пошатываясь, поднимается с земли, утирает кровь под носом.
— Я в тюрягу больше не сяду! Нет! Черта лысого! — истошно вопит Бернетт. — Тебе сошло с рук, когда ты выпустил кишки той соплячке в церкви. Теперь твоя очередь мотать срок!
— Жаль, тебя заодно не пришил… — словно камни с моста, падают слова Мика.
Тебе сошло с рук, когда ты выпустил кишки той соплячке…
Мир вокруг замирает, только свистит в ушах ветер.
— Ты убил Бетси? — чуть слышно шепчу я, потому что кричать уже не могу. Сил едва хватает держаться за прутья.
Мик поворачивает ко мне лицо. Человека, которого я знала, больше нет; есть тот, кто двадцать лет являлся мне в ночных кошмарах. Я вышла замуж за убийцу Бетси, изверга, который уничтожал мою жизнь. Правда налетает порывом снежной бури, предвестием вечной зимы. Я во всем разобралась, все поняла… но не это. Про Бетси я не додумалась.
Я пододвигаюсь к Джози, перехватывая пальцами прутья решетки.
— Держись, Джози!
Какая непереносимая боль. Сорваны последние лоскутья лжи. Теперь я знаю, с чем все это время мирилась. С чем заставила жить родную дочь.
Мелкими шажками я переступаю по выступу все ближе, ближе к дочери. Нет, я не дам ей погибнуть.
Внезапно Эдам кидается на Бернетта и стаскивает вниз. Они сплетаются в клубок рук, ног, хриплых выкриков и зуботычин. Эдам ударяется головой о бетон дороги, Бернетт мгновенно вскакивает и бросается к Мику, норовит дотянуться, вцепиться в него. Мик в ответ лягается:
— Отвали, мать твою! Я не собираюсь в тюрягу!
Отвлекшись на Бернетта, он уже не так крепко держит Джози.
— Ты не сядешь в тюрьму, Мик. Только дай мне забрать Джози. — Ветер хлещет меня по лицу. — Вот так, хорошо, не торопись… Пускай она подойдет ко мне.
В этот момент Бернетт сбивает Мика с ног, тот с воплем срывается и повисает на руках.
Джози без поддержки пошатывается…
Дико вскрикнув, я ловлю ее — она уже опрокидывается назад — и притягиваю к решетке, намертво обхватываю за талию. Теперь я ее не выпущу. Теперь я буду держать ее сколько хватит сил.
Мик побелевшими пальцами цепляется за жизнь.
— Кончено, Мик! — хрипит Бернетт. — Сейчас сдохнешь, мразь!
Сокрушительным ударом кулака Эдам сшибает Бернетта на землю и в два прыжка взлетает на ограду. Глаза у него черны от бешенства, его не остановить никому и ничему.
— Не-е-ет! — воет Мик, взглядом взывая о помощи.
В толпе ахают, вскрикивают. Джози дрожит, ее рыдания разрывают мне сердце.
— Все позади, Джози. Не двигайся, не смотри…
Я знаю, что сейчас произойдет. Что должно произойти. Эдам все ближе подбирается к Мику.