Яблоко Купидона (сборник)
Шрифт:
Откуда не возьмись, перед мужиками возникла юная прелестница. Она тряхнула черными, как смоль волосами, и ее нежные коралловые губы изрекли:
– Ох, господа хорошие! Как вы кстати! Не откажите в любезности – помогите актерам. Видите, – она кивнула вперед, – кибитка упала на бок: ось отвалилась. А в театре все больше женщины. Здесь сила нужна не дюжинная. Ну что поможете?
Мужики переглянулись: девушка была настолько хороша, что на супостата явно не походила.
– Могем и помочь, красавица, – сказал мужик, руки его так и тянулись к прелестям, выставленным
Актриса засмеялась.
– Ах, как славно! Идемте!
Мужики приблизились к кибитке: она лежала на боку, торчала разорванная ось, рядом стояли еще три женщины, причем одна краше другой. Чуть поодаль стояла телега, запряженная лошадьми. К добровольным помощникам подошел пожилой актер уж очень похожий на цыгана:
– Люди добрые! Вы решили нам помочь!? Вот спасибо! Мои дочери – девки молодые, да хрупкие, не для тяжелой работы созданы.
Мужики еще раз огляделись по сторонам: кибитка лежала в аккурат поперек дороги – не проехать.
– Ну, делать нечего: пособим, – решили мужики.
Дмитрий Федорович прищурился, пытаясь разглядеть: что там происходит впереди. Он явно нервничал, прижимая правой рукой пистолет к груди.
Барин стоял перед выбором: либо самому пройтись вперед и посмотреть, что случилось, либо послать Пантелемона.
Наконец он определился:
– Иди, Пантелемоша, глянь: что там стряслось, и куда мужики запропастились?
– Как изволите, барин, – кучер слез с козел и направился по дороге вперед.
Дмитрий Федорович занервничал еще сильней, отчего покрылся холодной испариной: ему казались разбойники под каждым кустом. Он оглянулся: женщины спокойно сидели в дрожках.
– Глаша, пойди к Дмитрию Федоровичу и узнай: отчего стоим? – распорядилась барыня.
Горничная, сидевшая столь удобно, нагруженная коробками, начала складывать их на сидение дрожек.
– А-а-а!!! – разозлилась барыня и хотела было отправить кучера, но подумала: негоже оставлять дочь без мужского присмотра. – Сама быстрее дойду, пока ты выкарабкаешься!
Как только Мария Дмитриевна подошла к пролетке своего обожаемого супруга, из леса высыпали цыгане и окружили их. Дмитрий Федорович тотчас достал пистолет.
– Прочь, негодяи! Перестреляю всех!
Из группы цыган выступил молодой парень:
– Воля ваша – стреляйте. Актера каждый может обидеть. Да только останется граф Астафьев на своей свадьбе без представления.
Супруги Погремцовы удивились:
– Как вас нанял его сиятельство?
– Точно так-с! Только вот ось лопнула у одной кибитки: чего делать теперь не ведаем. Мы ведь петь, плясать можем, но не металл ковать.
Наталья Дмитриевна равнодушно взирала на сцену, происходящую впереди. Ей казались забавными все эти актеры, или скорее цыгане… Она уже не о чем не думала, когда вдруг к дрожкам подскочили трое неизвестных в масках: один зажал ей рот, что она и крикнуть не успела, подхватил на руки и ринулся к лесу. Другой проделал тоже самое с Глашей. Третий огрел увесистой дубиной кучера, тот так и повалился на задницу лошади.
Дмитрий Федорович услышал странный шум и оглянулся назад: перед его взором предстали пустые дрожки. Кучер лежал, прислонившись к лошадиному заду. Дмитрий Федорович затрясся в приступе безумия, выхватил пистолет и, потрясая им, словно гвардейским знаменем неистово закричал:
– Все ко мне!!! Украли!!!
Мария Ивановна сначала и не поняла: кого именно украли, но, наконец, сообразив, попросту лишилась чувств.
Мужики, пытавшиеся починить актерскую кибитку, просились к своему хозяину.
– Где она? Найти мою дочь!!! Всех велю пороть! Мерзавцы! – Неожиданно он осел и заплакал. – Что я скажу Его Сиятельству, что собственную дочь не уберег?
Тут подскочил Пантелемон.
– Барин, айда на актерскую телегу, она стоит перед кибиткой. На ней до Астафьево доберемся и людей супротив разбойников подымем. Это где видано, чтобы барышень красть посреди бела дня!?
Тут актеры взбунтовались:
– Не дадим нашу телегу! А как мы до Астафьево доберемся?
– Я прикажу вас всех перестрелять! – рявкнул Дмитрий Федорович.
– Нет, ваша милость, – вперед выступил все тот же наглый цыган, – мы – не крепостные. Нас просто так стрелять нельзя.
Дмитрий Федорович буквально осел от своего бессилия.
– Стреляй, мужики! – скомандовал Пантелемон, видимо вспомнив былые годы, что был денщиком при барине в армии. – Заряжай, целься!!! – не унимался он.
Цыгане, понимая, что дело принимает серьезный и весьма опасный поворот рассыпались по лесу, словно горох.
Пантелемон подхватил барыню, что находилась в обмороке и, войдя в роль спасителя, снова отдал команду:
– Айда к телеге!!!
Его сиятельство Павел Юрьевич Астафьев пребывал в дивном расположении духа. Он пробудился полный сил и должно признаться: страстного желания обладать юной Натальей Дмитриевной.
Его богатая фантазия рисовала картины полные любовной страсти. Он представлял, как ведет Наташу, уже жену, в спальню. Там скидывает с нее фату и припадает сладострастно к нежной молодой шей, груди и … так далее. Затем Павел Юрьевич расстегивает крючки ее свадебного платья, – а уж в плане дамский крючков, пуговичек и разного рода застежек он был мастер, – дергает за шнуровку корсажа и он спадает, обнажая стройное желанное тело молодой жены…
Неожиданно фантазии эротического характера были бесцеремонно прерваны лакеем:
– Ваше сиятельство!!! – задыхаясь от быстрого бега, кричал он.
– Что еще?
– Ваше сиятельство!!! Там господин Погремцов…
– И что? – удивился граф.
– Они прибыли-с на телеге…
Его сиятельство встрепенулся:
– Как на телеге? Что случилось? – он бросился из гостиной во двор дома.
Перед ним открылась страшная картина: супруги Погремцовы все в слезах сидели в крестьянской телеге. Рядом с ними стоял верный Пантелемон и двое вооруженных мужиков.