Яд минувшего
Шрифт:
Нет, Хейл ничего ни у кого не спросил и даже ничего не сказал, он для этого слишком обалдел, но о гостях бергеры, если уж пригласили, не забывают. Довольные соседи наперебой принялись объяснять, что случилось. Видимо, они все же изъяснялись на талиг, иначе как бы Стивен уразумел, что парни бились для общего, в том числе и своего, удовольствия, без вражды и злобы, а раз так, доводить дело до крайности негоже.
Когда стало ясно, что «здоровяк» потрясен и легко будет добит, бой и прекратили. Какой-то уважаемый всеми Ульрих объявил, что победил Йоганн, значит, так и есть.
– Йоганн! – еще раз проорал уважаемый, видимо, Ульрих, вновь грохнув в щит, – Йоганн!
Откуда-то выкатили новые бочки, победитель, на брови которого уже красовалась зеленоватая нашлепка, обнялся с хохочущим побежденным.
– Дитрих тает слофо польше не лофить форон, – принялся объяснять вновь оказавшийся рядом Кнуд, – ты не пыл меня слушафшим, тумал сам и фыигрыфал, это есть хорошо…
– Я вообще не думал, – Стивен принял из рук недавнего соседа тяжелую кружку, – то есть думал, что ставлю на…
– Агмар-р-ен!
Череда гулких быстрых ударов и слившийся с ним рев были совсем другими, впору вскочить и схватиться за оружие. Хейл завертел головой, не зная, куда девать кружку, оказалось, никуда. Все оставались на своих местах, просто у костров появился высокий полковник… фок Варзов. Рядом с ним маячили уважаемый Ульрих и кто-то из штабных полковников.
– Воители Шпрехау, – видимо из-за спутника командир бергеров заговорил на талиг, – ваша доблесть замечена и будет вознаграждена. Все, что будет выпито и съедено в эту ночь, оплачено королем Талига. Я уже принял деньги, которые прислал командующий армией, но благодарность принимать вам всем.
Сейчас мы будем праздновать, а праздник мешает счету, поэтому наградные за бой я раздам завтра, а слава, которой вы себя покрыли, уже с вами и останется навсегда.
– Агмар-рен!
– Да, мы покрыли себя славой, но пришли мы, чтобы помочь нашим союзникам и друзьям, и останемся здесь, пока Талигу нужна наша мощь. Мы почитаем за честь и дальше идти за вождями, которые знают, как побеждать, и сами бьются в первых рядах…
– Фок Фарзоф и Ульрих хитрые есть, – одобрил чудовищным шепотом Кнуд, – он не назыфал имена, но мы знаем, кто пыл в пою, а кто сител на горках. Зейтшас мы путем много пить в тшесть Алфы и Сафиньяка, отшень много… Ты готофый телать это?
Стивен был готов и пить, особенно за рэя Алонсо, и идти, и драться, о чем и сказал, вот уверенности в том, расслышал ли это Кнуд, у капитана не было. Фок Варзов как раз закончил свою речь и бергерский лагерь заорал так, что все предыдущие крики показались шепотом.
3
Генерал Ожери многозначительно
– Да, – звездно-ледяным голосом отозвался Алва, – ночь дивная.
Ожери растаял во тьме. Молча. Он надел перевязь раньше, чем Алонсо с Арно – унарские плащи, и очень ее ценил, но все же меньше собственной шкуры. Стало тихо, то есть шумно, за возами вовсю продолжали праздновать. Маркиз Алвасете потер переносицу, собираясь с силами, и отдернул полог.
Другой бы еще надеялся если не на свою или лекарскую ошибку, то хоть на чудо, а он, вопреки своему вечному упрямству, сразу уверился в худшем. Что-то непоправимое должно было произойти, и оно произошло, когда в сердце вцепился холод, от которого победа стала бескрылой.
– Ну и что это было? – Арно если и дремал, то проснулся от первого шороха.
– Страдания и сомнения, – Алва со смешком махнул рукой. – Старик хотел видеть еще и тебя. Не уверен, что он тебе нужен.
– Не нужен… Чего он не спит?
– Мы не спим и он туда же, но с рапортом в Олларию тянуть и впрямь не приходится.
– Всю ночь сидеть собрался?
– Надо же что-то делать, пока тезка не объявится.
– Ты всегда не любил… спать, пока разъезды не вернутся…
– Угу. Если мешаю, можешь меня прогнать, буду творить у Манрика.
– Твори здесь… Я потом у тебя сдеру… Начал отцу писать, расхвастался, как все отлично придумал, а тут такое… Теперь уже и не я, и не отлично…
Открыть чернильницу просто, а ты попробуй, выдави из себя хоть какие-то слова, но придется. Все должно быть как обычно: одного слегка помяли, другой скрипит пером и злится… Добытое у Манрика кресло высокое; написанное с него, конечно, не прочитать, далековато, но вот то, что ты не пишешь, а малюешь кошек, разглядеть можно запросто. Значит, будешь писать. Рапорт. Его величеству. О том, что на брегах Каделы случилось нечто судьбоносное…
– Хончо… Не отвлекаю?
– Уже отвлек.
– Дени, мой адъютант, Манчу выкупить хочет… Парень славный, жаль, лошадей пока не чувствует… Но под мою ответственность.
– Ну, если под твою… Поспать не хочешь?
– Я тебе надоел?
– Лучше ты, чем рапорты эти…
– Сам виноват. Кракл такие рапорты… творил.
– Сам виноват, сам и напишу, благо из-за твоих фортелей даже выпить толком не с кем.
– У тебя тезка есть.
– С ним надоело, и вообще он в поиске.
– Тогда жди… Зато потом поводов будет… Я у тебя, между прочим, невесту увел.
– Которую?
– Вызвать тебя, что ли, когда плечо пройдет?
– Скажи лучше, от кого ты меня спас?
– От Раймонды… молодой баронессы Карлион.
– Жаль, я так надеялся на ее высочество!
– Нет, я тебя точно вызову…
– Да я-то не против, хотя вообще-то оскорбленная сторона я.
– А я вызову тебя за… пренебрежение! Ты в самом деле редкий дурак.
– Слушай, мне никакой Раймонды не сватали, только алатскую… как же их называют-то?