Яд со взбитыми сливками
Шрифт:
О том, что и местная милиция, и местные власти могут быть прикормлены и не допустят утечки информации, мальчик и подумать не мог.
Глава 9
— …Ну, в общем, и все, — закончил каяться физрук. — Амалия Викторовна, я бы обязательно рассказал вам о Саньке, как только бы парень вышел на нормальный уровень! Я сюрприз вам готовил, хотел обратить на себя внимание господина Николса! Это же новое направление использования материала — тренировать уродцев для развлекательных зрелищ!
— Быстро соображаешь, — усмехнулась Федоренкова. — Ишь как
— Да не слушайте вы его! — взвизгнула Пипетка, уловив положительную перемену настроения в отношении подельника. — Он все врет! Не собирался он Смирнова никому показывать, бабки в одиночку срубить хотел!
— Ах ты, тварь! — замахнулся на возлюбленную физрук, но карающую длань правосудия остановил начальственный окрик:
— Прекратить! Ну-ка, разошлись по разным углам! Еще один выкрик не по существу — выгоню без разговоров!
— А что, — оживился самец, — разговор еще возможен? Насчет увольнения?
— Не знаю, — побарабанила пальцами по столу Амалия. — Подобного, конечно, за все пять лет нашего сотрудничества не случалось, ваша работа меня вполне устраивала. Особенно ваша, Наталья Васильевна…
— Так ведь я старалась! — Пипетка истово прижала к груди руки. — Вы же знаете — основная нагрузка на мне, медсестры на подхвате, и за все годы не было ни единого случая порчи материала! Мистер Николс даже отметил мою работу в рождественском поздравлении! И что, из-за небольшой оплошности…
— Я бы не назвала ситуацию оплошностью.
— Ну хорошо, согласна, я плохо поступила, но ведь инициатором была не я! — Пипетка старательно дрогнула голосом и даже всхлипнула. — Володя, он… Он так красиво ухаживал, такие слова говорил, а я ведь женщина все-таки, мне любви хочется, ласки, душевного тепла! Вот я и не устояла! А чего не сделаешь ради любимого!
— Чего-о-о?! — возмутился Ромео. — Когда это я ухаживал?! Да тебя только пальцем помани — сама в койку прыгнешь! И, между прочим, не бескорыстно помогала, за долю в бизнесе! Я же говорил вам, Амалия Викторовна!
— Я вижу, — поморщилась Федоренкова, — что мои слова всерьез вы не воспринимаете. Я предупреждала насчет выкриков не по существу? Пошли вон! Оба!
— Ой, не надо! — Мадемуазель Поливайко шустро бухнулась на колени и поползла к обожаемому начальству. — Не увольняйте меня, пожалуйста! Накажите, но не увольняйте! Больше подобного не повторится!
— Да не лебези ты, Наташка, — физрук вдруг успокоился и, поудобнее устроившись в кресле, зевнул. — Не уволит нас никто!
— Это почему же, позвольте полюбопытствовать? — недобро прищурилась Амалия.
— А кого вы на наше место срочно найдете? Для такого местечка, как это, люди особые нужны, проверенные, чтобы языком, где не надо, не болтали и ситуацию понимали в нужном, так сказать, русле. Это ж если кто узнает о том, куда исчезают бедные детишечки, ой-ей-ей, что начнется!
— Я не поняла, — ласково, душевно как-то произнесла директриса, — ты что, угрожаешь мне? Шантажировать пытаешься, ушлепок?
— Да ни в коем разе, как можно! — Владимир свет Игоревич то ли окончательно сдвинулся с перепугу, то ли вспомнил вдруг про какой-то козырь в рукаве или другом интимном месте. Иного объяснения разительной перемене в его поведении найти не удавалось. Даже под ковриком, не
— Ты что, сдурел? — Пипетка посмотрела на полового партнера даже с некоторой жалостью, словно на обреченного. — Ты что несешь такое? Или хочешь с Маратом поближе познакомиться?
— А я с нашим начальником охраны и так знаком, — совсем раздухарился физрук. Причем во всех смыслах раздухарился — потом от него несло все ощутимей. — Нормальный мужик, между прочим, мы с ним не раз по пивасику вмазывали, когда в город ездили. Ладно вам глазами сверкать, Амалия Викторовна, ну в самом-то деле! Ну накажите нас с Наташкой, высчитайте сколько считаете нужным, — и замнем на этом! Не будете же вы из-за такой ерунды двух проверенных людей лишаться, верно ведь? А насчет ваших слов по поводу шантажа — глупости все это, Амалия Викторовна! Не собираюсь я никого шантажировать, я просто трезво оцениваю ситуацию. Мы пять лет работаем вместе, нареканий в мой адрес прежде не было, я делаю все, что мне прикажут. Надо срочно контейнер с органом доставить — пожалуйста! Надо помочь тело утилизировать — пожалуйста! Надо за материалом проследить — пожалуйста! Где вы еще такого найдете, да еще срочно?
— Такого? — Федоренкова как-то странно усмехнулась. — Такого действительно сложно найти, вы правы, Владимир Игоревич.
— Вот видите, — просиял физрук, — вы меня поняли!
Он продолжил возбужденно тараторить, расписывая свою полезность, и не замечал испуганного взгляда своей недавней возлюбленной. А мадемуазель Поливайко бледнела все сильнее, хотя только что казалось — сильнее некуда. Но есть ведь отлив в голубизну. Пикантный оттенок жабьего брюха. Все цвета моли. Да мало ли в жизни блеклого и вылинявшего!
Такого, каким стало в данный момент лицо врача специализированного детского дома Натальи Васильевны Поливайко.
Федоренкова, заметив это, усмехнулась краешком рта и вкрадчиво проговорила:
— Ладно, идите. Вернее, вы, Владимир Игоревич, можете быть свободны, а вы, — кивнула она Пипетке, — задержитесь. У меня к вам срочное дело.
— Так что, — поднялся с места физрук, — мы уладили это дельце?
— Пока да.
— И вы нас не уволите?
— Нет.
— А наказание каким будет?
— Я сообщу вам отдельно.
— Тогда я пошел?
— Я же сказала — можете быть свободны.
— До свидания. — Самец поднялся и медленно направился к выходу, периодически оглядываясь на оставшуюся сидеть спутницу.
Видно было, что он хочет что-то сказать, но не решается.
Единственным провожатым Владимира Игоревича было молчание, продолжавшееся еще пару минут после ухода физрука. Затем Федоренкова указала глазами в сторону двери, Пипетка понимающе кивнула, бесшумно проскользнула к выходу и резко распахнула створку.