Яд со взбитыми сливками
Шрифт:
Что происходило внутри, мошкинцы не знали — весь прежний персонал был уволен, Амалия Викторовна полностью сменила команду. Но, видать, неплохо шли теперь дела у сироток, нашла-таки директорша щедрых спонсоров. В хорошую погоду, особенно летом, малышей почти каждый день водили к озеру, где стараниями Федоренковой оборудовали очень хороший пляж. Пользоваться им разрешалось и жителям Мошкино, но при исполнении обязательных условий — на пляже не гадить, водку не пить, а при появлении детей из приюта немедленно освобождать территорию.
Почему? Потому что размер пляжа не позволял свободно размещаться всем желающим. Мошкинцы ворчали, но условия выполняли, больно уж местечко хорошее получилось:
Отчаявшись найти причину добровольной ссылки Амалии Викторовны в их глушь, жители славного города Мошкино постепенно даже зауважали новую директоршу. Как бы там ни было, приютские детишки из полуголодных заморышей, большинство из которых не умело даже разговаривать, превратились в ухоженных веселых малышей. Во всяком случае, именно таких выводили на пляж в сопровождении нескольких воспитательниц. В детском доме появились ребятишки постарше, лет десяти-одиннадцати, тогда как раньше здесь были только дошколята. Старшие присматривали за младшими, помогая воспитателям, а еще — разговаривали теперь почти все. У глухих детишек местные видели в ушах какие-то горошинки, слуховые аппараты, что ли?
В общем, через пять лет после появления Амалии Викторовны бывшая барская усадьба совершенно преобразилась. Теперь это заведение действительно напоминало элитный детский дом, о котором заботится куча спонсоров.
Юные обитатели приюта тоже были довольны жизнью, и даже очень. Их вкусно и сытно кормили, расселили по три-четыре человека в комнате, причем так, чтобы дети могли помогать друг другу. Предположим, слепых селили вместе с детишками, «награжденными» физическими уродствами, а глухих — с безногими, и так далее. Маленьким инвалидам было доступно теперь любое медицинское оборудование, включая новомодные кресла-каталки и специальные кровати.
В каждой комнате стоял телевизор, а также имелся собственный санузел.
Ну а то, что население детского дома постоянно менялось, никого не волновало. Просто счастливчиков усыновляли. Еще малыши часто болели и умирали, но и это понятно — инвалиды ведь, здоровых малышей здесь в принципе нет.
Правда, некоторые из ребят, подрастая, начинали задавать воспитателям ненужные вопросы. И вскоре после этого их усыновляли.
Саша Смирнов, к десяти годам превратившийся в очень красивого парнишку, вопросов не задавал.
Потому что хотел жить. И найти маму.
Глава 2
Пару лет назад Саша «посмотрел» старый американский боевик «Слепая ярость» с Рутгером Хауэром в главной роли. Они с другом и соседом по комнате Виталиком, у которого вместо рук были какие-то рудиментарные ласты, фильмы всегда смотрели вместе. Саша слушал звук, а Виталик рассказывал, что в этот момент происходит на экране.
Герой Хауэра, лихо расправлявшийся с гадскими гадами мечом, ориентируясь лишь на звук, настолько впечатлил мальчика, что он решил тренироваться.
Саша давно уже свободно передвигался по территории детского дома, и по участку, и на озеро. Он наизусть выучил топографию снаружи и планировку внутри, поэтому трудностей с прогулками у мальчика не было. Но чтобы так, по слуху, ходить себе спокойненько везде и всюду, давать отпор всяким козлам, пытающимся обидеть слепого, — о возможности подобного Саша раньше даже и не думал.
К тому же на момент просмотра ему было около восьми лет, и мальчик пока не задумывался над происходящим в детском доме, просто наслаждаясь жизнью, с каждым годом становившейся все более комфортной. Не было больше вонючих, записанных матрасов без простыней, тошнотворной бурды, от которой постоянно болел живот, но отказаться, не есть ее
А потом вдруг все изменилось, и жизнь стала именно жизнью, а не выживанием. Саша узнал вкус нормальной пищи, конфет, фруктов, привык ложиться в чистую постель, с простыней, пододеяльником и наволочкой. У него появились друзья — мальчики, с которыми он теперь жил в одной комнате. Виталик Кравченко с ластами вместо рук, Сережа Лисицын с «волчьей пастью» и тоже слепой Илюша Лопарев. Они помогали друг другу во всем, а высокий, сильный не по годам Сережа всегда разбирался с обидчиками.
Правда, драк и взаимных пакостей в детском доме стало гораздо меньше, ребятишки перестали быть забитыми полуголодными зверенышами, они стали людьми. Злоба, конечно, никуда не исчезла, но теперь она не главенствовала, а пряталась по углам, тявкая исподтишка.
Мальчики очень сдружились и расставаться не хотели, но в глубине души каждый из них надеялся, что настанет день, и за ними придут новые мама и папа. Которые не посмотрят на физические недостатки, примут их и будут любить. А уж как готовы были любить маму и папу исстрадавшиеся детские души!
Но за ними пока не приходил никто, хотя за эти годы усыновлений и удочерений становилось все больше.
Однажды Сережку вызвали на очередной медосмотр, которые проводились в приюте ежемесячно, и через полчаса мальчик вбежал в комнату, радостно завопив с порога:
— Пацаны, меня скоро усыновят!
— Ой, как здорово! — заулыбался тихий, болезненный Илюша, возившийся с конструктором. — И кто?
— Я пока точно не знаю, но Пипетка, — Пипеткой ребятишки называли высокую и тонкую Наталью Васильевну, детдомовскую докторшу, действительно чем-то напоминавшую упомянутый медицинский предмет, — сказала, что я кому-то понравился, и они даже готовы сделать мне операцию, чтобы я был похож на человека, но сначала мне надо подлечиться в нашей больничке.
— В больничке? — нахмурился Саша. — Слушай, Серый, а ты не боишься?
— Чего?
— А я заметил, что те, кто попадает в нашу больничку, очень часто вовсе не выздоравливают, а умирают.
— Фигня, умирают только совсем уж задохлики! — отмахнулся Лисицын, падая на свою кровать. — А другие, наоборот, выходят оттуда совсем здоровыми и чувствуют себя гораздо лучше, чем раньше. Помнишь, Илюшку на две недели туда положили, когда он кашлял?
— Да, — кивнул Илюша, — у меня перестало в груди свистеть, и задыхаться я перестал. Хотя поначалу было совсем плохо. Мне там все время капельницы ставили и кололи. Зато там вообще здорово — лежишь один в палате, чего захочешь, то и принесут. И телевизор с DVD есть для тех, кто видит. Мне и мороженое приносили, и бананы, и шоколадные батончики, какие просил. Здорово было! — Мальчик мечтательно зажмурился. — Я бы еще хотел там полежать!