Ядерное лето 39-го (сборник)
Шрифт:
– Возвращались, Володя, возвращались. А что с копотью – так это побочное явление, как врачи говорят… Ладно, раз уж ты меня разбудил, займусь я аппаратурой. Работать уже скоро.
Володя хотел что-то еще сказать, но, видно, передумал и пошел на свое место. Райтовские моторы мерно гудели, навевая спокойствие и уверенность, но заплаты в борту то и дело попадались на глаза…
За окном уже начинало понемногу смеркаться, когда в двери квартиры несколько раз позвонили, а потом настойчиво забарабанили. Сидевший за кухонным столом папа недовольно выглянул из-за газеты, а мама громко крикнула
За дверью, к огромному Ксеничкиному удивлению, стояла Наташка. Вид у нее был совершенно запыхавшийся, наверное, она бежала бегом – и по улице, и по лестнице.
– Ксенька, твои родители дома? – спросила она срывающимся громким заговорщическим шепотом.
– Д-дома… – Ксеничка даже опешила. – А что?
– Тут такое дело… – начала чуть отдышавшаяся Наташка, но ее перебил громкий вопрос Ксеничкиной мамы: «Ксения, кто там пришел?» – и Наташка застыла с открытым ртом на полуслове. Ксеничка быстро сказала: «Это ко мне, ко мне, я во двор выйду!» – и, поспешно прикрыв за собой дверь квартиры, зашептала, сгорая от любопытства, так же заговорщически:
– Что случилось? Рассказывай давай!
– Сейчас, погоди только, – Наташка взялась рукой за левый бок, – я так бежала, думала сердце выскочит, ф-фу-у-ух…
– Да ладно, не тяни… рассказывай!..
– Ф-фу-у-ух… Слушай, Ксенька… у Джека день рождения послезавтра.
– Да? И что? Я это когда еще знала…
– Я тоже знала… А вот другое ты точно не знаешь! – голос у Наташки стал восторженно-торжествующий, как всегда, когда она первая узнавала какой-то особый секрет.
– Что, что? Ну, рассказывай скорей!
– Ф-фу-х… – она снова выдохнула, но уже не устало, а просто притворяясь в своей усталости и запыханности. – А ты не перебивай. Вот, слушай, он на дачу едет, и Татка сказала, что он туда приглашает отмечать день рожденья с ночевкой и вечеринку там устроить.
– Как с ночевкой?
– Как-как… обыкновенно. Ты слушай: папа его, ну Джека, и мама, они отправляют туда шофера с работы Джекова папы, чтобы вещи привезти, и домработницу – чтобы там прибрать. – Они ж на той даче не были никогда, им ее только недавно выделили, а сами только на второй день приедут…
– Ну и? Не тяни! – любопытство просто распирало Ксеничку, ей казалось, что еще немного, и она просто лопнет.
– А я и не тяну!.. Джек тоже едет, и еще два его друга какие-то, я их не знаю, а из наших – Татка и я.
– Ну так а я что? Меня ж не отпустят…
– Да ты что – не отпустят? Ксенька, ты пойми, меня ж мама тоже тогда не пустит! Я ж ей сказала, что ты уже едешь, а то она меня отпускать не хотела!
– Ну ты даешь! И что же теперь делать?
– Как что? Надо маму твою уговаривать!
– Да… да, наверное, не получится… – восторг и любопытство в голосе Ксенички совсем сменились разочарованием. – Мою маму уговорить – это, знаешь…
– Ксенька, ну давай попробуем! Ну ведь очень хочется!
– Я не знаю…
– Ксенька! – Наташкин взгляд стал совсем уж умоляющим, и она хотела еще что-то добавить, но тут дверь квартиры открылась, и на площадку выглянула Ксеничкина мама. – Ксения, что это ты тут на лестнице стоишь… Здравствуй, Наташа, что это тебя Ксеничка в дом не пускает?
– Ой, здрасьте, здрасьте! – быстро затараторила Наташка – А это у вас халат красивый такой… ой,
– Так заходите в дом, а то что же, так на лестнице и разговаривать будем?
Уговаривать Ксеничкину маму пришлось очень, очень долго. Поначалу она и слышать не хотела ни о каких поездках на дачу, тем более с ночевкой, и заговорщицам показалось даже, что все пропало, и остается только последнее средство – расплакаться, да и тогда их вряд ли отпустили бы. Но помощь пришла оттуда, откуда совсем не ждали. Ксеничкин папа, уставший ждать ужина, пришел к ним в комнату и, после того как ему, уже со слезами в голосе, рассказали о расчудесном дне рождения, и как всем можно, а одной только Ксеничке нельзя, и какие это хорошие люди – Джековы родители, и что там и домработница, и не пешком идти, а на грузовике отвезут, и привезут потом обратно тоже, и вообще бояться, хоть и за городом, нечего – потому что с ними не виданный еще девчонками, но «очень, очень сильный шофер» – после всего этого сбивчивого рассказа Ксеничкин папа погладил свой полный затылок и, не спеша сложив свою газету, сказал:
– А что же? Я думаю – пусть поедут… Мама, широко раскрыв глаза, сказала:
– Да ты что? Да ведь…
– Пойдите-ка, чай, что ли организуйте, а то я вижу, что ужина мне не видать. – сказал папа Ксеничке с Наташей и плотно прикрыл дверь в комнату.
Они сидели на кухне тихо, как мышки, уже и чай был давно готов, а они все ждали, унылые. Ксеничка все открывала и закрывала крышку на стеклянной сахарнице, а Наташка шмыгала носом и вертела чайную ложечку – но тут из комнаты наконец-то вышла мама и строго сказала:
– Вообще-то о таких вещах нужно говорить заранее… Вот я совершенно не представляю, что ты, Ксения, собираешься на эту дачу надевать. – и они бросились ей на шею с радостным визгом, а потом повисли на Ксеничкином папе, и он, деланно сердясь, проворчал:
– Ну-ка, не пищите, а то передумаем – и они тут же отскочили обратно к столу, сделав самый скромнейший и спокойнейший вид…
…Волосы мама ей накрутила на тряпочки – хотя она сначала хотела, конечно, прическу валиком, но получилось тоже просто здорово. Берет, конечно, тоже пришлось надеть, но для себя Ксеничка решила, что как только они заедут за угол, тут же она его снимет, а то что же получается – зачем она тогда волосы накручивала?
Машину она выглядывала, выбегая во двор и под арку, с самого утра, но все равно прозевала, когда они подъехали, и Наташка снова нетерпеливо позвонила ей в двери, и снова барабанила – чуть ли не ногой. К счастью, у Наташки оказался точно такой же маленький фибровый чемоданчик—а то Ксеничка чуть не расплакалась вечером, когда мама сложила ей туда вещи. Почему-то ей казалось, что она будет выглядеть как дурочка с этим чемоданом, будто не на сутки ехала, а чуть не на год… Пожилой лысоватый шофер в овчинной безрукавке подсаживал их на откинутый задний борт грузовика, а один из Джековых друзей – долговязый, в очках и пиджаке в полоску «с плечами» – подавал им руку и тоже помогал забираться в кузов. Когда подсаживали Наташку, она взвизгнула – ой, только не щекотитесь! – и чуть не свалилась с борта обратно, но ее все же втащили мальчишки – тот худощавый и второй, который был ниже и коренастее. Джекова домработница высунулась из кабины грузовика на Наташкин визг и заторопила их: