Ядерное оружие Третьего рейха. Немецкие физики на службе гитлеровской Германии

Ирвинг Дэвид

Вечером 31 января профессор Герлах, одетый в военную форму доктор Дибнер и доктор Вирц отправились на автомашине по направлению к Куммерсдорфу. За ними следовало несколько грузовиков с тяжелой водой, ураном и оборудованием. Герлах был «бледен, возбужден и явно находился в подавленном настроении». Его сопровождала личный секретарь фрейлейн Гудериан. Как ни старался, Росбауд не смог узнать, какой был конечный пункт маршрута. Оставшись в Берлине, он попытался проинформировать профессора Блэкетта и доктора Кокрофта по секретному каналу в Норвегии о том, что уран и тяжелая вода вывезены из Берлина. В следующем послании Росбауд настаивал на том, чтобы сразу же после капитуляции профессор Блэкетт срочно прибыл в Берлин и проследил за тем, чтобы эти бесценные материалы попали в нужные руки. Неизвестно, достигли ли послания Росбауда Англии [53] .

53

Друг

Росбауда профессор Патрик Блэкетт, английский физик, специалист в области ядерной физики и космических лучей, лауреат Нобелевской премии 1940 года, сообщил автору этой книги, что он так и не получил посланий. Тем не менее генерал Гровс позже писал: «Мы узнали от… берлинского ученого, который передал нам через норвежское подполье информацию о том, что урановая программа была эвакуирована в более безопасное место, точное нахождение которого неизвестно. До того момента мы более или менее регулярно получали информацию из этого источника, однако теперь ее поступление прекратилось. Мы столкнулись с проблемой определения места эвакуации учреждений имени кайзера Вильгельма и их дальнейшей судьбы».

Всю ночь Герлах, Вирц и Дибнер ехали по скользкому ото льда автобану. По распоряжению Герлаха в Штадтилме грузовики разгрузили. Герлах полагал, что группа Дибнера больше подготовлена к продолжению опытов, чем их коллеги в Хайгерлохе. Доктор Вирц, который остался не у дел, позвонил профессору Гейзенбергу в Хехинген. 2 февраля Герлах отправился в Веймар, где договорился с местным гаулейтером Заукелем о снабжении лаборатории электричеством, а также об освобождении ее персонала от фольксштурма и трудовой повинности. В тот же вечер Гейзенберг позвонил Герлаху. Профессор был раздражен, было ясно, что он не хотел, чтобы критический реактор был построен в лаборатории Дибнера, да еще из материалов, которыми пользовалась группа Гейзенберга в Берлин-Далеме. Герлах попросил Гейзенберга приехать в Штадтилм и обсудить сложившуюся ситуацию.

Гейзенберг приехал не один. Он привез с собой профессора фон Вайцзеккера, своего политического советника. Оба ученых начали свой путь на велосипедах; к вечеру 5 февраля они прибыли в Штадтилм после долгой поездки на поезде, а потом на автомобиле. В это время в городе была объявлена воздушная тревога; казалось, что небо было полно самолетов. Гейзенберг убеждал Герлаха отправить уран и большую часть тяжелой воды в Хайгерлох. После того как весь день 6 февраля прошел в спорах с Гейзенбергом, Герлах согласился попытаться найти необходимый для этого транспорт.

На следующий день он позвонил гаулейтеру Заукелю, с которым у профессора установились хорошие рабочие отношения, и попросил его договориться на 12 февраля о встрече с гаулейтером Мурром из Вюртембурга, отвечавшим, помимо прочего, за районы Хайгерлох и Хехинген.

Однако, когда Герлах и Гейзенберг отправились в Штутгарт, Мурр отказался встретиться с ними. Очевидно, партийный бонза припомнил Герлаху письмо к Борману в защиту ядерных физиков от нападок партийных руководителей на местах. Ученых принял его заместитель Вальдман, который согласился предоставить необходимое количество транспорта и людей для перевозки урана и тяжелой воды из Штадтилма в Хайгерлох. К тому времени из Берлина в Хайгерлох уже вылетел доктор Фриц Бопп, который вез с собой 500 миллиграммов радий-бериллия. Герлах отвез Гейзенберга в Мюнхен, а сам отправился в Хайгерлох, чтобы лично проинспектировать подготовку транспорта. 14-го числа он вернулся в Штадтилм. А 23 февраля из Хехингена туда же отправилась колонна грузовиков, которой руководил доктор Эрих Багге. Машины должны были забрать принадлежавшие Институту имени кайзера Вильгельма запасы урана и тяжелой воды. «Это была трудная поездка, – писал Багге в своем дневнике, – истребители-бомбардировщики, просто бомбардировщики. Ехали больше по ночам». Вместе с конвоем в Хайгерлох отправился и Вирц, который до этого находился в Штадтилме, чтобы не допустить «использования в тамошней лаборатории материалов и оборудования Института имени кайзера Вильгельма». Возвращение в Хайгерлох не обошлось без приключений: один из грузовиков упал в канаву, и его пришлось доставать оттуда. И все же к концу февраля, через четыре недели после отъезда из Берлина, необходимое оборудование и материалы были, наконец, доставлены в Хайгерлох.

Вновь началось возведение реактора «B-VIII». Строительство бункера было завершено, в гостинице напротив пещеры, в которой он располагался, был установлен дизельный генератор, который должен был обеспечивать лабораторию электричеством. В распоряжении ученых из группы Гейзенберга имелось полторы тонны урана в кубиках, полторы тонны тяжелой воды, 10 тонн графитовых блоков, а также немного металлического кадмия, который следовало поместить в реактор в случае, если цепная реакция грозила выйти из– под контроля. Оставшийся уран, тяжелая вода, а также некоторое количество оксида урана в брикетах находилось в Штадтилме. Там же расположился и штаб уполномоченного по ядерной физике профессора Герлаха.

В идеале кубики урана должны

были быть размером от шести до семи сантиметров. Находившиеся в распоряжении доктора Дибнера в лаборатории в Готтове кубики имели размер примерно пять сантиметров. Ведь Дибнеру пришлось «импровизировать» с материалом, оставшимся от пластин, которые применялись по настоянию Гейзенберга. Гейзенберг и Боте решили, что вместо того, чтобы изготавливать кубики нужного размера, они воспользуются уже имеющимися и изготовят еще некоторое количество таких же. Всего они располагали 664 кубиками урана. Как и в Берлине, внутрь одного корпуса поместили другой, выполненный из сплава. Всю конструкцию, в свою очередь, погрузили в воду, налитую в реакторную яму. В полость между корпусами снова поместили 10 тонн графитовых блоков, а в самом реакторе подвесили на тонких нитях из металлических сплавов 78 цепочек, состоявших из урановых кубиков по восемь и девять в цепочке, которые крепились к крышке. Такой была конструкция реактора при проведении последнего успешного эксперимента под руководством доктора Дибнера. Сама крышка реактора также была заполнена графитом, расположенным слоями между пластинами магния. Отверстие в крышке обеспечивало возможность помещения внутрь реактора источника нейтронов и тяжелой воды. В конце февраля эксперименты на реакторе «В-VIII» начались.

В конце января 1945 года Гитлер подписал приказ о принятии «Чрезвычайной программы», целью которой было удовлетворение военных потребностей Германии без ущерба для жизненно важных научных исследований. 26 февраля Герлах присутствовал на обсуждении этого приказа в Имперском совете по науке. После совещания он понял, что, даже если саму атомную программу удастся сохранить, все равно придется отказаться по крайней мере от половины заключенных в ее рамках контрактов. В тот же день он долго и тщательно готовил письмо в экономический отдел совета, которое называлось «Чрезвычайная программа. Проект производства энергии». В письме он настаивал на том, что его ученым удалось достичь «финальной стадии работы над проектом». Он просил полностью сохранить работавшие над атомным проектом научные учреждения имени кайзера Вильгельма в Далеме, институты в Гейдельберге, Хехингене, Тайлфингене, а также лаборатории в Штадтилме, Хайгерлохе и Мюнхене. Герлах подчеркивал ту роль, которую играли работы профессора Гартека в области выделения изотопов, а также деятельность профессора Штеттера и профессора Кирчнера в области быстрых нейтронов. Не меньшее значение имели проекты получения тяжелой воды компаниями «И.Г. Фарбен» и «Bamag-Meguin», производства урана фирмами «Auer» и «Degussa», а также исследования на циклотроне и бетатроне. «Вышеперечисленные проекты должны в первую очередь обеспечиваться энергией, материалами и персоналом в соответствии с утвержденной фюрером «Чрезвычайной программой», – делает вывод Герлах. Все остальные работы теряют свой приоритет.

По возвращении в Штадтилм 28 февраля профессору Герлаху в очередной (и последний) раз пришлось сослаться на то, что подчиненный ему персонал работает над созданием взрывчатого вещества. Профессор всерьез опасался за здоровье ученых группы Дибнера. Персонал подвергался воздействию рентгеновских лучей, гамма-излучения и нейтронной радиации. Этот фактор усугублялся тем, что ученые серьезно недоедали, а недостаток питания делал их восприимчивыми к вызываемым радиацией заболеваниям крови. Герлах обратился в управление продовольствия в Веймаре с просьбой предоставить его людям дополнительное питание, которое обычно предоставлялось всем сотрудникам, занятым в производстве боеприпасов и взрывчатых веществ.

К этому времени реакторный комплекс в Хайгерлохе был полностью готов к проведению последних экспериментов. Ученые собрались в тесных помещениях подземной лаборатории. Внутрь реактора поместили цепочки с кубиками урана, прикрепленные к крышке реактора. Затем крышку с помощью болтов жестко закрепили на корпусе. В шахту реактора закачали воду с антикоррозийными добавками; при этом в последний раз проверили корпус на герметичность. Наконец, через специальное отверстие в реактор опустили источник нейтронов, а затем с помощью насосов медленно закачали внутрь полторы тонны драгоценной тяжелой воды. Через определенные интервалы подача тяжелой воды приостанавливалась. В такие перерывы ученые измеряли уровень нейтронов снаружи и внутри алюминиевого корпуса реактора. По мере того как тяжелая вода все больше заполняла цилиндрический корпус, рост нейтронов становился все более интенсивным. Казалось, что немецким физикам, наконец, удалось решить задачу построения реактора критической массы.

Руководившие экспериментом профессор Гейзенберг и доктор Вирц после каждого очередного контрольного замера все больше и больше волновались: показатель роста числа нейтронов, а следовательно, и эффективности реактора уже превзошел результаты всех предыдущих экспериментов.

Составив по предложению Гейзенберга графическую кривую роста интенсивности деления нейтронов, в зависимости от уровня тяжелой воды в ректоре, ученые могли примерно предвидеть, на какой точке реакция станет критической и начнется выброс энергии независимо от наличия источника нейтронов внутри корпуса реактора.