Ядерный Ангел
Шрифт:
– Слушаю! – Архистратиг немедленно вошел в кабинет.
– Скажи мне, я могу перед операцией назначить своего преемника?
– Конечно, это полное право Создателя.
– Если я погибну, меня сменит Алина, – я ощутил какую-то странную непонятную радость. – Уж она точно откроет для вас райские врата! А теперь дайте мне несколько часов, чтобы ощутить себя живым человеком, а не живым Богом. А потом начнем нашу войну.
Глава пятнадцатая.
Логово
Быстрое
На исходе ночи я все-таки заснул. Отключился, забылся счастливым сном, как ребенок после своего дня рождения. Сжимая в объятиях лучший подарок, который мне когда-либо дарила жизнь – Алину.
Всего несколько минут полузабытья, но я успел увидеть во сне нашу старую квартиру в Колпино. Мою комнату с обоями в мелкий голубой цветочек, пианино у стены, старый музыкальный центр на тумбочке в углу. Я услышал мамин голос с кухни – она занималась английским со своей ученицей.
– My sweet, – говорит мама, – повтори, пожалуйста! Такие теплые, нежные слова. Интонация должна быть мя-а-а-гкая. Послушай – «my sweet»…
– My sweet, – повторяет звонкий девичий голос. – Мой хороший. Лешенька, мой славный…
Моя комната исчезает, надо мной низкий неровный потолок из серого бетона, весь в пятнах копоти и грязных разводах. Я снова в бункере 43-530. Шумит нагнетающий в подземелье воздух вентилятор. Алина смотрит на меня, и в ее огромных глазищах отражаются огоньки горящей на столике свечи.
– Лешенька, – шепчет она, улыбаясь, – ты так хорошо спал. Как ребенок. Устал со мной, бедненький.
– Устал? – Я пытаюсь окончательно проснуться. – Да разве можно с тобой устать! Нет, просто сморило.
– Уже утро. Сейчас там, наверху, светает.
– Пускай светает, – я привлек Алину к себе, и мы начали целоваться. Я забыл обо всем. Для меня в те минуты в мире не существовало ничего, кроме этой комнаты в бункере, этой постели и этой женщины, которая стала для меня всей Вселенной. Даже подходящих слов не могу подобрать, чтобы описать свои чувства – это надо почувствовать, пережить. Не представить с чьих-то слов, а пережить самому. Назвать это счастьем – слишком просто, банально, избито. Любой самый возвышенный эпитет для Алины казался мне блеклым, недостойным ее. Тогда не хотелось ничего говорить, и сейчас не хочется.
Ночью я несколько раз подумал о Марике. Вспомнил, как она выхаживала меня после Колошар, как я пытался ее спасти из Кубикулум Магисториум. И мне стало не то, чтобы стыдно – как-то горько. Марика, конечно, не заслужила того, что я сделал. Но я нисколько не жалел о своем выборе. Может быть, придет время, и я буду раскаиваться. Но не сейчас, не в эти минуты, когда не думаешь ни о прошлом, ни тем более о будущем, которого, возможно, у меня просто нет. Алина со мной, и ничего больше я не желаю. Вот только жаль, что
– Для меня ты все под Небом: для меня ты вся Земля, – шепчу я на ушко Алине, хватаю губами ее волосы, вдыхаю их сладковатый весенний запах.
– Красиво. Ты всегда так красиво говоришь. Сам придумал?
– Это Мильтон. «Потерянный Рай». Когда любишь ангела и любим ангелом, вспоминается только высокая поэзия.
– Лешенька, можно я с тобой пойду?
– Нет. Нельзя, милая. Если ты будешь рядом, я не смогу избавиться от страха. Не за себя буду бояться, за тебя. Наделаю ошибок. – Я взял ее пальцы в свои ладони, поцеловал их кончики. – Ты будешь меня ждать?
– Глупый! – Алина обхватила меня за шею, прижалась к моей груди своими упругими маленькими грудками, обожгла живым возбуждающим теплом. – Буду ждать, сколько попросишь. И буду мстить, если погибнешь.
– Ты всегда так легко говоришь о смерти.
– Сегодня я счастлива. Счастливые люди умирают легко. Они знают, что уже получили от жизни то лучшее, что она может дать.
– И я счастлив, Кис. Моя Кис, моя «Ньюки Энджи».
– Почему ты улыбаешься?
– Вспомнил одну старую песню. Она так и называется «Энджи». Ее пела одна группа, «Роллинг Стоунз». Наивная такая песенка, сентиментальная, трогательная.
– Наивная, как я?
– Как я. И трогательная и прекрасная, как ты.
– Перестань, а то я сейчас расплачусь. Я не хочу больше плакать.
– Больше не буду.
Мой пасс издал мелодичный гудок, потом другой – заработал встроенный будильник. Шесть утра. Я приказал зайти за нами в половине седьмого. У нас с Алиной есть еще полчаса. Всего полчаса на обреченную, жадную, бесконечную любовь с сильным привкусом горечи и надежды. А дальше…
Дальше видно будет.
За время нашего знакомства я видел Тогу с разными выражениями лица. Но такой мрачной физиономии, как в этот раз, у него не было никогда. Он прямо посерел как-то, осунулся. Видно, очень сильно переживал.
– Что скажешь? – приветствовал он меня.
– Нечего говорить. Надо делом заниматься. Скопировал диск?
– На винчестер димоновского ноута. – Тога протянул мне оригинал «Альтер Эго». – Ты не передумал?
– Нет. А что?
– Я думал, может Алине удастся тебя отговорить.
– С чего ты взял, что она будет меня отговаривать?
– Ты ведь ей рассказал про план Мюррея, так?
– Рассказал, и не жалею об этом. Вообще, Тога, давай не будем говорить об Алине. Не трави душу.
– Конечно, мы чувствительные все из себя, елы-палы. Сам же девчонке, прости за пафос, сердце разбиваешь.
– Извини, но это наше с Алиной дело. – Я почувствовал, что начинаю злиться на Тогу. – Сами как-нибудь разберемся.