Ядовитый цветок
Шрифт:
— Хорошая обстановка для избушки колдуна. — Сказал Берт, радуясь тому, что испанский язык, освоенный в общении с напарником-пилотом, наконец. пригодился.
— Я не колдун. Колдунья старуха. Это она спасла вашу жену. Потом, конечно, а вначале её спас я — прямо из-под воды. А крови было! Словно здоровую рыбину потрошили…
Устроив старику подробный допрос, Берт понял, что жизнь Сандры спас случай. Ее хотели убить и, несомненно, добились бы своего, если бы опасливый Каха не притаился за остроконечным валуном, прячась от кружащего над побережьем самолета. Вероятно, старик занимался контрабандой. Посредник, прибывавший с моря, оставлял
В тот день старик чуть не обезумел от ужаса — самолет кружил прямо над его лодкой — то с ревом проносясь над морем, то удаляясь в сторону берега. Он притаился у камня, следя за происходящим. Самолет задымил и стал резко спускаться вниз.
— Он падал прямо на меня! Я начал молиться, потому что думал — настал конец света. Когда я посмотрел вверх — а глаз у меня зоркий, то увидел не архангела, а эту адскую машину с крыльями и грохочущими винтами — ни дать ни взять, сатанинская колесница… В окне или в двери кто-то сидел… Ну. я не понял как… Это все было очень быстро… Вниз рухнуло что-то тяжелое, я даже пригнулся, потому что это — с руками и ногами — летело прямо на меня!
Тело упало совсем рядом. Оно словно проскользнуло по крутому уступу Акульего зуба, а потом — плюх! Вода стала красной…
Самолет улетел, но я готов поклясться Божьей Матерью, что видел в нем чье-то лицо… Человек смеялся и скинул в море какую-то штуку. Наверно, парашют, но он не раскрылся. А стул упал в воду.
И я нырнул, синьор! Каха уже три года не плавал в море, но тут нырнул… Не знаю, как я достал эту женщину, наверно, нам помогал Господь.
На берегу меня поджидала старуха, она всегда ожидает меня с рыбалки, чтобы взять улов.
— Зачем ты притащил её, идиот? — Сказала она. — Нас арестуют и посадят в тюрьму. Брось тело здесь и бежим, пока нас никто не увидел.
— Но она жива! — Сказал я. — Мы должны помочь, если уж господу было угодно послать нам с неба это испытание. Беги в деревню, пусть позовут врачей.
— А ещё лучше, полицию! Ты не понимаешь, что нам нельзя приводить полицейских… — Старик опасливо глянул на Берта, испугавшись, что проговорился… — В общем, моя старуха взялась лечить её сама. Отвары и мази из трав варила, горячку сбивала… Думали, помрет наша непрошеная гостья, уж очень плохая у неё была голова — словно после шторма из камней выплыла. Но она неделю в бреду промаялась и пошла на поправку. Даже вставать пыталась. Моя старуха большую силу имеет!
Конечно, от лица не осталось ничего — одни болячки и раны. Но руку ей старуха хорошо вправила и челюсть починила — она по костям мастерица… Да и вообще, много заговоров знает. Вон ухо вашей жене прирастила, ведь оно почти что отдельно болталось. Эх, да ладно! — Каха махнул морщинистой, дочерна загорелой рукой… — Ну, сами посудите, сеньор, куда нам было её девать, женщину эту? В полиции расспросов не оберешься, в деревне тоже. Одна беда, куда ни кинь. Старуха сообразила — умная она. Говорит, надо больную к «Тессе» подкинуть. Там врачи хорошие и дорога по лесу совсем не дальняя.
Глаза Берта удивленно округлились:
— Не дальняя? Километров пятнадцать пешком с больной на руках, да ещё по горам?
— Ах, нет, сеньор, у нас же осел есть. шустро по камням лазит. Его и взяли, чтобы больную везти. Отправились утром и добрались к вечеру… Еле живы остались. А за что, спрашивается? Ведь не за награду за чистую душу радели. В ту ночь как раз праздник святой Амелии был.
— Вот так и бывает, Каха. Когда о душе беспокоишься, награда сама приходит. — Берт выложил на стол тысячу американских долларов. — Конечно, я ценю жизнь жены значительно дороже. Но, большие деньги — большие неприятности.
Старик даже онемел, увидев купюру:
— Да мы со старухой отродясь таких бумаг в руках не держали. Куда уж больше — и эти брать боязно… Не привычно-то богатеть в старости.
— А ты лодку себе новую купи. Телевизор. — Посоветовал Берт. — Скажи, Каха, то лицо, что из самолета глядело, на женщину похоже?
— Похоже… Но врать не хочу — разглядел плохо.
Рассказав о своем путешествии в Испанию полусонной Сандре, Берт заключил:
— Так что вопрос о виновности Дастина Мориса остается открытым. Для тебя, разумеется.
Сандра открыла сверкнувшие гневом глаза:
— А ведь ты говорил, что все понял про Мориса ещё тогда, когда погибла моя мать! Ты знал, что я — следующая жертва «проклятого бриллианта»… Ты видел Дастина с Моной в ванной на вечеринке в твою честь! Ты… ты… Губы Сандры задрожали, по щекам побежали слезы. — Ты гонял на своих машинах, как одержимый, забывая о живых людях! Я зря завидовала твоей жене, герой Уэлси.
— Сандра! — Берт в сердцах саданул кулаком о подлокотник кресла. — Да. я стопроцентный мерзавец. Я жил в каком-то своем иллюзорном мире, прячась от проблем. Засыпая, я изобретал способы совершенствования своей машины, а с утра думал лишь о том, как обойти соперников на трассе… Но я поплатился за это, Сандра. Я остался совсем один, позволив негодяям убивать и мучать близких мне людей… Ведь я понял, что любил отца лишь после того, как потерял его. И только сейчас я знаю, что та маленькая Фея, промелькнувшая в моей жизни, по-настоящему дорога мне… Я больше не предам тебя, детка.
— Спасибо. Мне, действительно, нужна твоя помощь.
— Но почему ты вдруг так изменила свое мнение о Морисе? Еще три дня назад готова была с кулаками защищать его честь, не веря ни одному моему слову. Возможно, мы оба ошибаемся.
Сандра отвернулась, глядя на белые поля облаков за круглым окошком. Она никак не могла выдавить из себя страшное признание. Казалось, что сами слова о преступлениях Мориса наделены зловещей силой.
— К несчастью, это, действительно, правда. Мне все рассказал сам Дастин. Это он в сговоре с Клер выбросил меня на камни из самолета… Он не любил меня никогда. И… и… — Голос Сандры задрожал, она бросилась на грудь Берта. — Он убил мою мать…
Берт осторожно поглаживал рыдающую Сандру, изнывая от жалости. В эти минуты он поклялся себе. что отомстит мерзавцам сполна — за себя, за Сандру, за отца и миссис Линду.
Он не сомневался в подлости Мориса, но содеянные им преступления потрясли Берта. С мучительным удовольствием он придумывал способы мести. Публичный скандал, суд, тюрьма, даже выстрел из-за угла казались ему слишком малым возмездием. О том же, наверно, думала и Сандра. Берт ужаснулся, представив отчаяние и ненависть, заполнившие её душу. «Бог мой, что может натворить эта ожесточившаяся девочка, если я не сумею остановить ее!» — подумал бесстрашный Уэлси, чувствуя, как по спине побежали мурашки.