Ядовитый Факультет. Фея, которую вы заслужили
Шрифт:
– Что это там за гирлянда? Почему тыквы? Дюжина чешуйчатых хвостов! – выругался он. – Нойта, когда она здесь появилась?
– В день расплаты, – отрапортовала я. – Две лампочки уже перегорели, третья на подходе.
– Так ведь это же…
– Проклятье? В курсе. И судя по всему, проклята как раз я.
– Но…
– Никаких «но», – высунулся из-за дверного откоса Вор-Кошмарник. – Сегодня мы идём на праздник проводов осени и представим Нойту сообществу лесных ижи-существ. Они точно помогут снять проклятье. Но если вы, господин дракон, за нами увяжетесь, то и празднику
Приближалась полночь.
Пересечень заботливо обмотал меня шарфом и поместил в необъятных размеров шубу, задействовав для этого все четыре руки. И пока Путеводная Нить, культурно ругаясь вполголоса, переворачивала дом вверх дном в поисках своих крошечных сапог, а Вор-Кошмарник спорил с Небывалью, что ему и без тёплой одежды хорошо, Ли Фаний Орл тихонько стоял, прислонившись к дверному косяку, и со светлой грустью на нас взирал (а у самого глаза так и блестят, от сентиментальных слёз, определённо).
– Скатерть забыли, – сообщил он, когда мы всей толпой выдвинулись было на улицу. И, подойдя, подал нам тканевый рулон.
Вор-Кошмарник с кислой миной выхватил скатерть у него из рук.
– Фу. Теперь драконом вонять будет, – скривился он, однако окончательно не забраковал и сунул свёрток себе подмышку.
Мы вышли в мороз, тьму и вьюгу. Почти все, как диванные валики на ножках, – в тулупах и валенках, за вычетом Вора-Кошмарника. Тот помёрз-помёрз, да и завернулся в итоге в скатерть. От переохлаждения Инычужи не заболевают, конечно, но кому охота испытывать неудобства, если их можно избежать?
Меня же здорово спасала необъятная шуба, на которой настоял Пересечень. А ещё на моих ногах были носки, на одну десятую состоящие из выпавших волос Путеводной Нити. И чувствовала я себя, как никогда, уверенно, хотя, если подсчитать количество горящих фонариков на гирлянде, цифра выходила совсем не утешительная: порядка двадцати восьми дней – то есть, чуть меньше месяца – оставалось прожить перед тем, как Нойту Сарс со всеми потрохами поглотит чёрная тоска.
Промозглый ветер немилосердно трепал нас за воротники, лупил в лицо своими воздушными кулаками, швырялся снегом и был чересчур уж враждебен и зол. Я бы, наверное, тоже, как эта погода, злилась, если бы обстоятельства вынудили меня выйти на сцену раньше положенного часа.
С большим трудом, увязая в сугробах, мы добрались до леса Хвоистых Химер, и там буря словно бы поутихла. Не свирепствовал ветер, и нас не пронизывало холодом. Мощные древесные стволы служили своего рода щитами, а кроны выступали в роли эдаких фильтров, сквозь которые медленно и избирательно сыпался снег. Здесь его тоже лежало прилично.
И топали мы по снегу среди стволов, а Небываль-из-Пустоши летела над нами и светила во мраке своими глазищами. У всех Инычужей имелось отличное ночное зрение. Только меня вели, ибо даже с драконьей энергией и обновлёнными крыльями (которые, к слову, мне посоветовали лишний раз не раскрывать) я в темноте была как слепой котёнок.
Меня вели, заботливо подталкивая в спину, направляя, поддерживая, если вдруг оступлюсь, шёпотом подсказывая: вот здесь, Нойта, коряга, а тут – будь осторожна – ветки торчат. Сио Лантий, которому запретили включать фонарик, шёл, мёртвой хваткой вцепившись в мою руку. Лично его никто не направлял, так что он то и дело натыкался впотьмах на препятствия, набивал синяки и забавно шипел от боли.
И добрели мы так до поляны, что за северным мостом. А на поляне жгли костёр, поэтому я замечательно рассмотрела всех, кто там был. Всех до единого.
Под чудную фольклорную музыку, которая лилась из кованого сундука с открытой крышкой, вокруг костра плясали твари самого разного пошиба.
Стройные парни с лисьими мордами, облачённые в изысканные костюмы. Одноглазые мохнатые чудища размером со среднее колесо. Гигантская змея, которая в свободное время пожирает глаза своих жертв. Монстр, похожий на муравьеда, – насколько я помню, этот тоже хищник и из всех деликатесов предпочитает мозги.
Был среди ижи-существ также зонт-призрак – довольно редкий и, можно сказать, исчезающий экземпляр. Был кот-оборотень с двумя хвостами, на конце которых теплились огоньки.
Небываль-из-Пустоши подлетела к двухвостому коту, перекинулась с ним парой слов и воспарила над костром, впитывая в себя дым и высокое пламя. Впитывая и не сгорая.
– Это проверка такая, – приглушённо пояснил Пересечень. – Во время ловли демонов в пустошах нехитрое дело случайно подцепить одного из них и заразиться. Если бы перья Небывали загорелись, это бы означало, что в ней – демон.
– И что тогда? – обмирая, спросила я.
– Пришлось бы изгонять, – вздохнул Вор-Кошмарник. – Но, к счастью, с нашей кото-совой всё в порядке, нечего беспокоиться.
Мы двинулись к костру, сойдя со снежного покрова на твёрдую мёрзлую почву, и лесные ижи-существа расступились, принимая нас в круг. Люди-лисы поглядывали на меня с хитрецой, одноглазое мохнатое чудище – с крайней тревожностью, а змея, поедающая глаза, – с неприкрытой алчностью.
У меня сердце оборвалось, когда эта ползучая тварь под два метра в длину приблизилась ко мне на хвосте и застыла впритык к моему носу: покрытая чешуёй узкая морда, два вертикальных зрачка в оранжевой оправе. Брр! Я отшатнулась и наткнулась лопатками на выставленные ладони Пересеченя.
Нет, Нойта, нельзя отступать, не сейчас. И засунь свои страхи, будь добра, куда-нибудь подальше.
Змея продолжала изучать моё лицо, изредка высовывая раздвоенный язык. Вертикальные зрачки пульсировали, словно бы раздуваясь.
– На ней проклятье, – установила диагноз она. – Вы, с-с-случаем, у себя дома ничего с-с-странного не замечали? Рас-с-стяжку, гирлянду, фонарики на проводах?
– Гирлянду, да, – сказал Пересечень за моей спиной. – Две лампочки уже перегорело.
– Когда перегорит пос-с-следняя, из жизни проклятой уйдёт весь с-с-свет, вся радос-с-сть, – прошипела змея. – И проклятая тоже захочет уйти. Вы не должны этого допус-с-стить.