Ядовитый трон

Ив Джеймин

Я моргнула пару раз.

— Эм, да. Это примерно подводит итог. — Я даже не вздрогнула от того, что она использовала любовь в этом предложении. В конце концов, это была правда. — За исключением того, что теперь они оба перенесли ужасное обращение и боль от рук плохого сопротивления, и, по-видимому, это все моя вина, потому что они готовили меня стать номинальным лидером их революции, и теперь я почти уверена, что Раф и Джордан оба ненавидят меня. — Все это выплеснулось в одном длинном предложении. Но такова была природа эмоций… они не придерживались грамматических правил. — И на мгновение я подумала, что у нас с Рафом все будет хорошо, потому что прошлой ночью он трахал

меня так, как будто я была его собственностью, но потом, как только он закончил, он просто бац. — Я щелкнула пальцами. — Встал и ушел. Теперь он ведет себя как угрюмый ублюдок, как будто я пнула щенка у него на глазах или что-то в этом роде.

На этом я остановилась, сделав глубокий вдох и почувствовав головокружительное облегчение от того, что выгрузила всю эту информацию из своей груди. Но потом… Я съежилась.

— Простите, это было больше, чем вам нужно было знать, — прошептала я гребаной королеве Швейцарии, когда поняла, что только что сказала, что ее сын трахал меня так, будто я принадлежу ему.

Упс.

Хасинта издала тихий смешок.

— Все в полном порядке, Вайолет. Мой сын взрослый; я думаю, мы можем быть откровенны. Итак, у меня есть пара очень быстрых вопросов для ясности. — Я кивнула, мои щеки все еще пылали. — Во-первых, плохое сопротивление? Это так мы их называем? Это кажется очень неоригинальным.

У меня отвисла челюсть, затем я начала смеяться. Из всех вопросов, которые она могла бы задать… это было первым в списке? Да, это меня убедило. Хасинта была абсолютной победительницей.

— Я не знаю, — засмеялась я. — Это менее запутанно, чем называть их всем Обществом, а затем уточнять, какую часть мы имеем в виду.

— Хм, — ответила она, постукивая своим идеально накрашенным ногтем по подбородку. — Я подумаю над этим. Я уверена, что мой пресс-менеджер придумает что-нибудь запоминающееся. Теперь мне нужно, чтобы ты кое-что прекрасно понимала, Вайолет. — Она подвинулась на своем стуле, чтобы смотреть на меня более прямо, протянула руку и взяла мою свободную руку в свою. В другой моей руке все еще была вилка с вафлями.

— Хм, кажется, это серьезно, — пробормотала я, пытаясь разрядить обстановку.

— Так и есть, — ответила она. — Мне нужно, чтобы ты с полной уверенностью поняла, что ни в чем из этого ты не была виновата. Ни в чем из этого. Не землетрясение, не плен или что-то еще, что могло случиться с вами троими плохого. Ничего из этого, хорошо?

Я открыла рот, чтобы возразить, но ее суровый взгляд быстро заставил меня замолчать.

— Люди, ответственные за различные группировки сопротивления, долгое время находились у власти, Вайолет. Все, что они делают, было тщательно спланировано, и в этом нет твоей вины. То, что они пытались превратить тебя в свою шахматную фигуру, не делает тебя ответственной. Ты такая же жертва, как и те бедняги, которые погибли во время землетрясения.

Ее глаза были прикованы к моим, и я не смогла бы отвести взгляд, даже если бы попыталась. Все ее слова отпечатались в моей душе несмываемыми чернилами и разрушили мою закаленную броню крутой девчонки больше, чем кто-либо, кого я когда-либо встречала.

Может быть, вот каково это — иметь заботливую маму?

Слезы навернулись на мои глаза, и я тяжело сглотнула, чтобы сдержать их. — Вы еще не видели Джордана. Он…

— Это не твоя вина. — Хасинта была тверда. — Я знаю этого мальчика, вероятно, лучше, чем своего собственного сына. Раф дал ему возможность уйти, но он предпочел остаться ради тебя.

Поняла? Вина за все ужасы, которые он пережил, лежит непосредственно на мужчинах и женщинах, которые их причинили.

Я судорожно вздохнула, но кивнула. В каком-то смысле она была права. У Джордана была возможность сбежать и бросить меня на произвол судьбы, но он решил остаться… Конечно, это означало, что я все еще была ему небезразлична.

— Теперь, — продолжила Хасинта, ее глаза решительно сузились. — Что касается моего сына.

Я съежилась. — Простите, это было излишне.

Она раздраженно прищелкнула языком, но я знала, что это было адресовано Рафу, а не мне.

— Ну, делится или нет, я воспитала его лучше, чем это. Что за мужчина бросает свою женщину сразу после секса и заставляет ее чувствовать, что она сделала что-то не так? Нет, абсолютно не нормально. Мне нужно будет поговорить с ним об этом.

Мое сердце, блядь, остановилось.

— Что? Нет! О боже мой, пожалуйста, не надо.

И вот так я умерла. От унижения.

— Я не скажу ему, что ты рассказала мне, — заверила она меня… как будто это действительно успокаивало. — Но, пожалуйста, скажи мне, что он хотя бы заставил тебя кончить. Если он расслабился и не…

— О боже мой, Хасинта! Остановитесь! — Я взвизгнула, закрывая лицо руками в полном, всепоглощающем смущении.

Она рассмеялась низким, самодовольным звуком. — Зови меня просто Хас. У меня такое чувство, что мы еще долго будем семьей. — Она подмигнула мне, когда я наконец убрала руки от своего разбитого лица. Я ничего не могла с собой поделать; от ее слов у меня все сжалось внутри. Я никогда не испытывала ничего, даже близкого к тем эмоциям, которые она вызывала во мне.

— Итак, — продолжила она. — Как мои мальчики справляются с аспектом обмена в ваших отношениях по совместительству? Они хорошо играют или они как собаки, дерущиеся из-за кости?

Я потянулась за своим кофе и сделала огромный глоток. Я любила Хасинту, правда любила. Но еще мне хотелось швырнуть в нее своим напитком.

— Они… — начала я, затем замолчала с тяжелым вздохом. — Да, вариант Б. Я знаю, они оба просто ждут, когда я выберу между ними, но… — Я пожала плечами, и Хасинта понимающе улыбнулась мне.

— Но ты не можешь, потому что одинаково сильно влюбился в них обоих.

— Да.

— Я поняла. — Она нежно улыбнулась мне и похлопала по ноге. — Все будет хорошо, Вайолет. Эти мальчики любят друг друга больше, чем если бы они были одной крови. Они никогда не поставят свое эго выше дружбы, и никто из них никогда не хотел бы видеть, как тебе больно. Неважно, что мой упрямый сын может заставить тебя подумать.

Я застонала.

— Так что же мне делать?

Мэтти бы знала. Она бы все уладила, как будто это было так же просто, как… Я даже не знаю что. Стирка моего нижнего белья или что-то в этом роде. Это просто.

Хас пожала плечами, протягивая руку, чтобы налить себе кофе.

— Веселись, Вайолет. Тебе восемнадцать, и ты в уникальном положении, когда можешь просто веселиться. Судьба мира, война между монархами и обществом? Это не твоя работа — исправлять. Просто берись за дело день за днем, и я думаю, в конце концов все получится.

— А если этого не произойдет? Если пресса узнает, что наследники как Новой Америки, так и Швейцарии связаны с одной и той же бедной сиротой? Что произойдет тогда? Конечно, не может быть — долго и счастливо, когда ты принимаешь во внимание все эти будущие обязанности. — Обреченность и мрак снова подкрадывались ко мне, и я теряла из виду всю ту теплую, смутную надежду, которой Хасинта… Хас, только что наполнила меня.