Яхонтова книга
Шрифт:
Повторив про себя несколько раз эти слова, девушка стала листать дальше. Целебных заговоров оказалось до обидного немного, а на снятие порчи – и того меньше. Да и те избавляли либо от одиночества, либо от невезения в торговых делах.
Не найдя ничего подходящего, Стефания закрыла книгу, поставила её на место и взяла с полки следующую.
Травник. Может, какая-то из трав исцелит Камиллу и Эдмундаса? Чтобы не тратить время зря, она сначала смотрела, от чего та или иная трава помогает. Но вдруг что-то привлекло внимание девушки.
"Легенда гласит: в стародавние времена, когда
По легенде, Анна нарушила запрет и рассказа обо всём своей кузине Джуне, чью любовь Герман когда-то отверг. Желая отомстить, Джуна выкрала у него этот корень, и Германа убили в бою. Анна вскоре умерла с тоски по нему. Её похоронили рядом с возлюбленным. На третий день на их могилах выросли цветы с зелёными лепестками. Сами цветы нежные, хрупкие, но корни их мощные".
Но "Германов корень", или "корень Анны" – как называют растение – никак не смог бы помочь Камилле. По поверью, он защищает от всякого оружия.
Стефания хотела была перелистнуть страничку, но вдруг в сенях послышались шаги.
Колдун вернулся! Мигом поставив книгу на место, девушка принялась лихорадочно оглядываться, ища, куда бы спрятаться. Да и можно ли? Вдруг неведомый страж уже дал хозяину знать, что у него гости? Тогда она пропала!
Шаги тем временем становились всё громче. Стефании ничего не оставалось, как, бесшумно выскользнув из кабинета, забежать в кладовку, умоляя Святое Небо, чтобы колдуну не пришло в голову туда заглянуть.
В какой-то момент ей показалось, что колдун движется именно туда. Со страху бедная девушка вжалась в стенку. И не смогла сдержать крика, почувствовав, что падает.
***
Стефания не сразу поняла, где находится. Море, кругом бескрайнее море. Куда ни повернёшься, нигде не видно берега. И вот она одна среди водной глади. Как она здесь оказалась?
Впрочем, раздумывать было некогда. Сейчас главное – доплыть хоть до какого-нибудь клочка суши… Знать бы только, куда плыть.
"Да куда-нибудь, – подумала она в следующее мгновение. – Хотя бы вперёд".
Она гребла изо всех сил, уворачиваясь от волн, так и норовивших накрыть свою жертву с головой и утащить в подводное царство. Они словно забавлялись с ней, то затихая, а то разыгрываясь вновь, то давая призрачную надежду, а то отнимая её.
Силы были явно неравны. Вскоре Стефания, совсем измученная, стала захлёбываться солёной водой.
"Прощайте, матушка! – подумала она с отчаянием. – Я больше никогда Вас не увижу… Камилла, прости, родная, я не хотела! Ты же знаешь, я бы никогда… Прощай и ты, Гораций, свадьбе нашей не быть. Теперь ты свободен… если жив".
Солнце, как ей вдруг показалось, блеснуло особенно ярко. Стефания задрала голову – хоть увидеть его в последний раз.
Над морем парила саламандра. Солнечные лучи отражались от её золотых чешуек. Красивое
Приблизившись, золотая ящерка стала дуть на водную гладь. Стефанию охватило чувство, будто волны опускаются всё ниже.
"Наверное, иду ко дну", – подумала она с сожалением.
Противиться она уже не могла – лишь не отрываясь смотрела на саламандру.
Неожиданно под ногами оказалось что-то твёрдое. Что это? Девушка огляделась. Она стояла на мокром песке. По обеим сторонам от неё возвышались стены вод, образуя узкий коридор.
Девушка ещё раз взглянула на саламандру. Та продолжала дуть на воду. При этом, как показалось Стефании, в её сапфировых глазах был упрёк: чего же ты медлишь?
– Бегу, бегу! – спохватилась девушка.
На деле бежать не получилось. Сказывалась усталость от плавания. Сначала она брела, шатаясь, вперёд, по песчаной тропе. Когда и на это сил перестало хватать, поползла на четвереньках. Саламандра следовала за ней, терпеливо продувая проход.
Наконец (Стефании показалось, будто прошло несколько вечностей), водяные стены стали совсем низкими, а потом и вовсе пропали. Тогда девушка в полном изнеможении рухнула на песчаный берег.
***
О печальной участи Миранды Юлиан узнал на следующий же день после того, как это стало известно Ираклию.
– Теперь, Ваша Светлость, Вы станете меня презирать? – спросила девочка.
– Никогда! – воскликнул Юлиан, с трудом справившись с волнением.
Не потому он от неё отвернулся, когда она вела свой рассказ, а лишь для того, чтобы девочка не испугалась при виде его лица, искажённого яростью.
– Я никогда не буду презирать тебя за то, в чём нет твоей вины, – проговорил он затем, поворачиваясь к Миранде и глядя ей прямо в глаза. – Я буду презирать твою мать, негодяев, что тебя трогали, короля, но только не тебя, Миранда.
– Короля?! – глаза у девочки расширились от удивления. – Неужели из-за меня можно презирать самого короля?
"По крайней мере, я уже позволил себе эту вольность", – мысленно ответил ей Юлиан, а вслух сказал:
– Я презирал и буду презирать всякого, кто обидит ребёнка. Кто бы он ни был. Кстати, ты должна знать: золотая саламандра не ест людей.
Миранда посмотрела на него недоверчиво. Впрочем, Юлиан и не ожидал, что девочка ему поверит. Сколько людей, включая самого короля, говорят, что золотая саламандра питается детьми. С чего же ей, спрашивается, игнорировать всеобщее мнение ради слов изгнанника?
– Вы хотите сказать, Ваша Светлость, что король обманывает?
– Я не хочу сказать, что люди, которых ты почитала за родителей, тебя предали.
Если бы Юлиан знал, какую бурю вызовут его слова в душе девочки! Нелегко смириться с предательством тех, кому веришь, к кому успел привязаться настолько, что считаешь самым близким. Чтобы избежать боли, начинаешь цепляться за надежду, что это не так, это какая-то ошибка, ну не мог он так поступить. Теперь же, после слов графа, эта надежда воскресла с новой силой. Прежде Миранде казалось, что она свыклась с мыслью о предательстве. А ведь она всегда втайне мечтала, чтобы саламандра-людоедка оказалась страшной сказкой.