«Як» – истребитель. Чужая судьба

Юров Роман Александрович

– Товарищ командир, – спросил он, – Авдеенко сбили в вираже. Я от своего тоже уходил виражом, но едва не был сбит. Как такое может быть? Ведь сто десятый «мессер» гораздо тяжелее!

– А как ты увернулся? – Дорохов выглядел лучше, чем утром, и Саблин решил, что пока они летали, он успел немного поспать.

– Когда понял, что меня сейчас расстреляют, немного разогнался и ушел на вертикаль. Немец внизу остался, не вытянул. Вот я его и зажег. – Виктор жестами показывал элементы прошедшего боя.

– Ну, правильно. Мотайте на ус. Пилот двухмоторного

самолета при выполнении виража может убрать обороты одного мотора и тем самым резко уменьшить радиус разворота. Долго такой фокус не сделает, сильно упадет скорость, но вот довернуть и обстрелять – это самое то. Так что если деретесь против такого противника – поступайте, как товарищ Саблин, и тоже будете иметь на счету сбитых фашистов. Кстати, – командир неожиданно улыбнулся, – тут приказ хороший пришел. Хашимову присвоили очередное воинское звание капитана. Поздравляю!

– Служу Советскому Союзу! – Хашимов вытянулся по струнке, в глазах у него сияло счастье…

Вечером друзья уходили с аэродрома слегка пьяные и веселые, к наркомовским ста граммам добавились и хашимовские, за первую шпалу. Помимо большей порции водки для радости была еще одна причина. После обеда комполка подключил к боевой работе вторую эскадрилью, и те отличились, сбив четыре фашистских самолета. Поэтому, несмотря на гибель Авдеенко, летчики все же больше веселились, чем грустили. Размен шесть за одного нашего устраивал всех: и Дорохова, и зеленых сержантов.

По дороге их нагнал Костя Кузнецов, летчик из второй эскадрильи. Сегодня он сбил свой первый вражеский самолет и, видимо, хотел поделиться этой новостью со всем миром.

– Куда это вы так несетесь, – сказал он, – как наскипидаренные?

– До баб, до баб, всегда до баб, – пропел Шишкин и засмеялся.

– А шо, тут еще и бабы есть? – спросил Костя. – Как вы их нашли? Уходишь на аэродром – еще темно, возвращаешься – уже темно.

– Места надо знать, – наставительно сказал Игорь, – и чтобы прикормка правильная была. Баба – она не на все клюет!

– Ха, – усмехнулся Костя, – у меня снасть такая, шо любая клюнет, только покажите. Кстати, – сменил он тему, – слыхали, как я сегодня бомбера сбил? Как дал ему сверху, так у него мотор и вырвало. Представляешь? Горел, как цистерна с бензином. Полнеба в огне…

– Да, да. Ты рассказывал, – торопливо сказал Виктор. Он уже слышал эту историю за ужином дважды.

– Тут болтали, – зашептал Костя, – шо в штабе наградные оформляются. Слышал, шо на вас двоих документы уже сделали и отправили. Наверное, по итогам сегодняшних боев тоже оформят. Это дело такое… – глаза у него лихорадочно заблестели.

Тем временем они уже вошли в деревню, и Кузнецов, не прощаясь, свернул к ближайшему дому, где он квартировался. Отходя, они услышали, как Костя сказал кому-то невидимому в темноте: – Здорово, дядь Мить. Представляешь, я сегодня вражеский бомбардировщик сбил. Как дал ему…

– Бедный дядя Митя, – тихо засмеялся Виктор, – ему сегодня не позавидуешь.

– Ага, – подхватил Игорь. – Слышал за награды?

Хорошая новость. Неплохо было бы, если бы Знамя дали, хотя две Звезды тоже ничего…

– Посмотрим. Что будет, то будет.

– Ты сейчас к своей? Везет…

– Да, – ответил Виктор, – свекруха ее вчера к сестре уехала, дня на три. Так что моя пользуется моментом… по полной программе.

Игорь хлопнул его по плечу и завистливо вздохнул. Потом, немного подумав, тихо спросил:

– Помнишь, ты говорил, что немцы скоро на нас попрут? Может, ты ошибся?

– Может, – так же тихо ответил Виктор. – В любом случае в июле точно узнаем…

Глава 3

Июль выдался очень жарким. Солнце висело над головой раскаленным утюгом, выжигая своими лучами все, до чего могло дотянуться. Степь стремительно выгорела, и от радующего глаз июньского разнотравья остались только жалкие огрызки, зеленый цвет лугов и колхозных полей сменился разнообразными оттенками желтого. Разогретый воздух дрожал горячим маревом, превращая линию горизонта в неясную зыбь.

Летчики понуро сидели в тени истребителя Сергея Лукьянова, нового командира эскадрильи. Капитан Хашимов погиб, облетывая самолет после ремонта. Тогда, на посадке, при третьем развороте на его «Яке» внезапно остановился мотор. Хашимов пытался спасти машину и посадить ее на шасси, однако самолет попал колесами в укрытую травой яму и перевернулся. Руслана раздавило в кабине. В новом звании он успел побыть всего шесть дней.

Как назло, на следующий день прилетел комдив, награждать отличившихся летчиков, щедро облив полк золотым дождем наград. Из начальства наградили Дорохова, Жукова, Яковлева. Виктор тоже получил орден Красного Знамени, Игорь орден Красной Звезды, а Русланов орден Боевого Красного Знамени так и остался лежать в маленькой коробочке…

Однако это было две недели назад, с тех пор случилось многое, и ничего хорошего. Немецкие механизированные части пробили брешь в нашей обороне и, как нож в масло, устремились вперед. Фронт рухнул, и война, пыля проселочными дорогами, снова покатилась на восток. Все попытки нашей армии удержать оборонительные рубежи оказались безуспешными, войска отходили с боями, оставляя врагу свою территорию. В небе господствовала вражеская авиация, и редкий вылет обходился без встреч с противником. Полк кочевал, отступая и меняя аэродромы.

* * *

Полк стачивался. Пусть это было и медленно, но верно. После гибели Хашимова не вернулся с боевого вылета сержант из второй эскадрильи Жирнов, получил новую рану и теперь где-то лечился Кучмиев. Посылать на задание самолеты поэскадрильно уже не было возможности, вторую неделю полк летал сборной солянкой. Самолетов оставалось все меньше, а число неполадок не уменьшалось. Вдобавок на новом аэродроме начались перебои с топливом. Поговаривали, что при отступлении наши войска сожгли крупные запасы бензина, чтобы те не достались немцам. Так это или нет, Виктор не знал, но было похоже на правду.