Яков Брюс – московский колдун
Шрифт:
К счастью, мне удалось изготовить особый прибор, который сжимает пространство вокруг гомункулуса. Создаёт нечто вроде прозрачной брони. Держит внутри страшную силу и сводит все разрушения к малой пропорции.
Поэтому, мне больше не нужно их вывозить в дальний песчаный карьер. Раньше они там быстро сгорали, не причиняя хозяйству большого вреда. Благодаря такому устройству, теперь я могу наблюдать, за их взрывом прямо у себя в кабинете. Если вы мне не верите, то я сейчас покажу, как это обычно бывает. Посмотрите туда. – Яков Брюс показал в угол комнаты.
Гость повернулся в кресле, ставшем вдруг неудобным и жёстким. Сел в прежнюю позу и снова глянул на Настю. Он с изумлением увидел, как странная конструкция над её головой вдруг повернулась на несколько градусов. Двинулась дальше и стала потихоньку вращаться. Огромные кристаллы яростно вспыхнули. Жидкость в прозрачных сосудах разом забулькала.
Застывшее, но столь же прекрасное, лицо юной холопки вдруг исказила страшная невыразимая мука. Девушка распахнула тёмно-серые веки и вперила ненавидящий взгляд в молодого кутилу.
Затем, подняла глаза к потолку так, что ярко-синие радужки закатились под холодный мраморный лоб. Стали видны лишь белки. Настасью забила мелкая очень частая дрожь, а из открытого рта послышался низкий угрожающий звук. Он походил на рёв большого быка.
Под ногами прелестницы что-то оглушительно грохнуло. Яркая вспышка ударила в зрачки барчука и ослепила его на несколько долгих мгновений. Мощный вихрь ударил в холёную кожу лица. Клуб едкого дыма растёкся по воздуху и наполнил собой весь кабинет. Пахнуло мерзким запахом серы, сгоревшего мяса и разбитых тухлых яиц.
Из-под век Николая хлынули крупные слезы. Он сильно закашлялся. Прижал руки к побледневшим щекам и от сильного страха вжался в глубокое кресло. Дворянину стало так жутко, что ноги тотчас отнялись, и он не мог даже двинуться с места.
Тело барина начало бить, как в лихорадочном приступе, а холодный пот потёк по челу и лицу. Спину покрыли большие пупырышки, как бывает на ощипанных гусях. Горящая трубка вывалилась из трясущихся губ и упала на богатый камзол, расшитый камнями и золотом.
К счастью, этим всё дело и кончилось. Когда барин смог отнять ладони от глаз, то никакой девушки в углу уже не было. Там не оказалось совсем ничего. На том постаменте, где она находилась секунду назад, лежала лишь жалкая кучка горячих углей.
Поверхность плоского камня слабо дымилась. В воздухе кружились мелкие крупиночки сажи и обгоревшие клочья какой-то мятой материи. В них барин узнал кусочки той ткани, из которой было пошито ярко-синее «голландское» платье Настасьи.
Молодой человек ощутил, что пепел из пенковой трубки подпалил полу чрезвычайно дорогого камзола. Дворянин вскочил на ноги и стряхнул с себя горящие хлопья.
Похлопал себя рукой по одежде, начавшей уже слабо дымиться. Быстро всё потушил и, лишь после этого, испуганно покрутил головой. Вспомнил, что хозяин имения у него за спиной и рывком обернулся.
Яков Брюс стоял возле открытого настежь окна. С большим сожаленьем он посмотрел на молодого повесу и тихо сказал: – Когда я услышал от слуг, что вы проявили такой интерес к сему существу, я хотел подарить его вам.
Однако, неожиданно вспомнил, что срок его службы уже подходит к концу. Зная, чем обычно кончается короткая жизнь гомункулуса, я пригласил вас сюда, чтобы вы убедились в его неизбежной кончине. Не то вы вдруг бы решили, что я не захотел продать вам красивую девушку Настю и спрятал холопку от вас.
Мне очень жаль, что сиё существо уже отжило свой непродолжительный век и взорвалось у вас на глазах. – продолжал говорить Яков Брюс: – Если хотите, могу вместо него предложить вам небольшую железную птицу. Одну из них вы видели раньше, когда в прошлый раз приехали в гости.
Должен вам сообщить, что они гораздо практичней, чем люди, произведённые в лабораторных условиях. Живут значительно дольше и не взрываются скоро и шумно. Правда, жрут удивительно много. Причём, им всё равно кого есть, они не отличают людей от скота…
– Нет… Нет… Большое спасибо… Не нужно…– залепетал испуганный гость. Повернулся на пятках и бросился к двери. С разбега врезался в закрытые створки. Повернулся к хозяину и умоляюще посмотрел на него.
– Не спешите вы так. Всё уже благополучно закончилось. – участливо сказал Яков Брюс. Достал ключ из кармана камзола и с лёгкой усмешкой добавил: – Сейчас я открою.
Спустя пару дней, шумные гости вернулись в Москву. Скоро в златоглавой столице появились новые слухи. Теперь говорили о том, что Яков Брюс научился создавать гомункулусов.
То бишь, выращивать в лабораторных условиях искусственных тварей. Причём, любого внешнего облика. Хоть больших мужиков, ростом с сажень, хоть молодых прекрасных девиц.
Ещё люди твердили, что несколько знатных господ находились в подмосковном имении Якова Брюса. Они своими глазами увидели, что может сделать сей «чернокнижник». Одним мановением рук он развеял по ветру подобную нежить, ту самую, что всем показалась изумительной девушкой.
Купец Селивёрстов. Строительство особняка
Купив большой участок земли под возведение особняка, купец Селивёрстов кинул кличь по ближайшим окрестностям. Нанял ватагу мужиков и крепких парней. Снабдил их шанцевым инструментом и приказал очистить площадку от старых лачуг, что стояли там со дня основания города.
Ломать ведь значительно проще, чем делать что-то другое. Так что, с этой задачей рабочие справились на удивление быстро. Останки ветхих халуп растащили соседи. Полусгнившие брёвна и доски унесли на дрова.