Янина и большой мир
Шрифт:
Я не могла даже представить, что испытала бабушка, раз принялась запасаться всем, до чего у нее дотягивались руки. Ведь, как ведьма, по своей природе, она достаточно спокойно относилась к материальным благам. Если они встретились во время Великой Отечественной Войны, то я никогда не смогу их понять, не испытав те лишения на себе.
В несколько разбитых чувствах, я прошлась по дому, заглянув небольшую библиотеку, служившую дедушке еще кабинетом. Снежа открыла для меня потайную комнату-сейф, где буквально все двухметровое пространство было занято стеллажами с картинами, стоящими, как книги, рама к раме. Еще был шкаф для хранения драгоценностей, куда кошка и так уже перенесла все, привезенное мной, заполнив пару полочек. А вот ваз и статуэток тут не было. Словно они никого не интересовали в доме. Но особенно меня поразила отдельно стоящая шкатулка, в которой хранился медальон из простого серебра с несколькими драгоценными мелкими камушками. Я, возможно, прошла бы мимо, но такой же медальон висел на моей шее. Единственными отличиями были возраст и наличие дефектов. Мой медальон еще новый, без слома серпа луны на одном из концов, да и более тонкой работы, чем тот, который хранили в этой комнате. Я не помнила, откуда взялся мой медальон. Кажется, его подарили мне друзья на одно из последних дней рождения. И с какого образца его скопировали, я не знала, но видимо, тема крестов для нас была важна во все времена.
Кроме полноценной ванной комнаты, к дому примыкала настоящая русская баня с парилкой и самоваром. Я сразу представила, как классно будет однажды собраться здесь с друзьями. Отмечая, скажем, день моего рождения, греясь в тепле, когда вокруг зима и снежная метель. А нам наплевать на холод, у нас тут тепло, весело и настоящий чай из старинного самовара с краником.
– Так тебе нравится дом, хозяйка? – отвлекла меня Снежа, явно нервничая.
С того момента, как мы вышли из библиотеки, я не сказала ни слова, погрузившись в свои размышления.
– Очень нравится. Я даже ничего не хочу менять! Он словно сделан для меня и под меня. Расположение каждой комнаты, отсутствие пафосного золота, тяжелых штор и бархата. Легкие кружевные занавески, не подметающие пол, деревянная мебель, часть из которой обита гобеленовой тканью, а часть так и оставлена, только подушки положили на сидения для удобства… Я бы лучше не придумала сама.
– Ты говоришь, как твоя бабушка. Не хватает только ее любимого ответа мужу: «я не собираю статуэтки и вазы – я просто их не ем!»
– ДА! Я тоже не люблю всяких там деток с крыльями, слоников, мишек с рыбами. Бесполезные пылесборники, которые еще и разбиваются каждый раз не ко времени.
– Внешне ты удивительно похожа на мастера Илера, но характер, манера поворачивать голову, походка, привычки – все это от твоей бабушки.
– Возможно, это от того, что я часто смотрела собственные воспоминания из далекого детства. Буквально каждый день, который я помню, прокручивала с того момента, как освоила снохождение. Я очень по ней скучаю.
– Она давно ушла? – грустно спросила Снежа, понуро опустив ушки.
Не выдержав, я подхватила тяжеленную кошку на руки, и отступив к ближайшему диванчику, села.
– Мне не было еще и 4 лет. Ее не стало в ноябре, 27 числа. А мой день рождения 2 февраля.
– И как же вы с мамой жили? Почему она все никак не переезжает сюда? Она была такой сладкой малышкой! Мастер ее постоянно носил на руках. Поставил кроватку у них в комнате, и никак не хотел отселять ее в соседнюю комнату. А ведь я бы смогла помочь маленькой хозяйке лучше всех!
– Мама была обычным человеком. Она ненавидела бабушку и меня за наши способности, и за то, что мы живем, а дедушка погиб. Она отдала меня Игнату в пять с половиной лет, и с тех пор я ничего о ней не знаю.
– Как же так! – воскликнула Снежа, подпрыгивая и поворачиваясь ко мне мордочкой, принимаясь вылизывать мое лицо, словно своего котенка. – Я всегда любила детей. И не важно, чужих или своих. Последнее была готова отдать ради них, а тут от своего отказаться!
– Значит, ты была лучшей мамой, чем моя собственная.
Я принялась гладить ее в ответ, даря нежность и любовь духу, раз больше никого в этом доме не предвидится. Я вообще не готова делиться этим домом с другими.
– Хозяйка?! – раздалось из коридора, и лохматая голова Мара показалась в дверном проеме. – Что у вас случилось? Почему горем пахнет?
– Ты ощущаешь чувства в запахах? – я удивленно спросила его.
– Да. Но вы не ответили!
– Мы просто вспомнили мастера и леди. – Скомкано ответила ему Снежа, спрыгивая с моих колен. – Хозяйка, я подобрала тебе вещи для поездки на твоем мотоцикле. Кое-что из них принадлежало твоей бабушке, но сейчас они снова в моде. А у меня они хранятся новыми, пока я служу тебе.
– Спасибо тебе. Я пока не готова разбирать их вещи и заходить в комнату. Потом, наверное, сделаю это.
– Это теперь твой дом, когда захочешь, тогда и сделаем.
– Спасибо.
Погладив кошку, а потом и пса, я поспешила наверх, оставляя Снежу объясняться с Маром. Она-то найдет как донести до него слова о нашей семейной трагедии. А меня ждал мой железный конь и увеселительная прогулка.
На кровати лежала кожаная куртка прямого кроя, чем-то напоминающая пиджак на молнии, мои узкие брюки, длинная белая блузка, и поясок. Образ получался немного шкодный, но мне понравился. Одев сапожки на устойчивом каблуке, я подхватила шлем и поспешила на выход.
– Списки еще у меня, если что нужно еще, говорите сейчас, – застав на пороге обоих моих духов, в очередной раз напомнила им.
– Нет, хозяйка. Погуляй вволю! – напутственно покачала головой Снежа.
– Ну что? Готов прокатиться? – спросила я у духа, одевая шлем, и выкатывая его за калитку.
– Да, хозяйка! – хриплым голосом ответил мне новый дух.
– Как мне тебя называть?
– Не знаю, – замешкался он.
– Как придумаешь, так скажи. Нам с тобой предстоит море времени провести в разъездах, и обращаться к тебе просто «дух», как-то неправильно.
– Хорошо.
Я тронулась с места, с первых секунд ощущая, как мой «водитель» перехватывает власть.
– Ты только следи за скоростью, – предупредила я, наслаждаясь ролью простого пассажира и обдумывая, куда именно стоит зайти.
Приехав, я первым делом прошлась по ИКЕА, у входа которой постоянно циркулировала толпа народа. Куртку я оставила в багажнике, а шлем небрежно повесила на руль, накинув простенький наговор. Украсть не смогут, да и дух не позволит. Таскать шлем с собой целый день не хотелось – большой он, да и внимание привлекает.