Янмэйская охота. Том II
Шрифт:
– Знаешь, где Ларда найти?
– Где-то в Холодном Городе обретается. Говорят, плотником стал. Сумел пристроиться в гильдию, ведь имел таланты к работе с деревом. Помню, помогал он мне гробы строгать – не гробы, а куколки выходили, жаль в землю закапывать.
– Благодарим тебя, мастер. Возьми на кружку ханти, – воин дал Сайрусу несколько агат. – Скажи еще вот что. Узник сбежал при старом графе или уже при молодом? Солдаты с этим путаются, а мы хотим ясности.
Сайрус уважительно кивнул:
– Порядочек нужен, это да. И я вам его обеспечу путем сообщения, что старый граф изволил отойти за месяц до бегства узника.
Воин гарнизона, до сей поры выражавший полное согласие со словами мастера, теперь
– Не говори, чего не знаешь. Сначала узник убег, а уж потом его милость помер!
– Это ты молчи, солдатик. Совсем в делах смерти не разбираешься. Поди, спящего от усопшего не отличишь! Когда отошел его милость, стояла большая жара. Была аккурат середка лета, недавно Софьины отгуляли. А узник убег, когда уже яблони плодоносили. Я с того дерева, что у южной башни, мешок яблочек для жены набрал. Тут позвали бегом в темницу к мертвым стражникам, пока я с ними возился – яблочки мои кто-то уволок.
– Все ты путаешь, – усмехнулся солдат. – Как раз на Софьины узник убег! Тут бы с девками гулять – а хрену пожуй, из-за побега отпуска отменили и вахты удвоили. А его милость помер опосля, молодой граф в честь траура всем по елене раздал. Я бабе своей чулки купил – той самой, которая обиделась, что я на Софьины не вышел.
Солдат и мастер могли еще долго препираться, но кайр положил этому край.
– Сайрус, ты ведешь учет смертей. Ступай и выпиши из книги даты смерти графа и тюремщиков. До вечера выписку – мне.
Сказал – как рубанул. Охота к словоблудию у Сайруса отпала, он рванулся исполнять приказ. Именно тогда леди Ионе впервые захотелось самой задать вопрос. Все, о чем спрашивал кайр, было важно и любопытно, но Иону беспокоило другое. Неведомо откуда пришла мысль – и билась, билась в голове, словно дикая птица, влетевшая в жилище человека.
– Будьте добры, мастер, ответьте мне. Как умер старый граф?
Сайрус склонил голову, потер подбородок, закатил глаза, оживляя в памяти картины.
– Ваша милость, дело вот как было. Жаркий вечер стоял, а за ним – жаркая ночь. Замок до поры сохраняет прохладу, но если солнце шкварит несколько недель, он прогревается весь насквозь, и тогда уж спасу нет. Пытаюсь я уснуть – а не спится. Верчусь, маюсь, воды выпью, окно открою – все духота мучает. Хоть в темницу к безличностям иди – там прохладно. И вот уж за полночь вроде кое-как задремал, но хрясь – стук в дверь. Дворецкий мне: «Бегом в кабинет его милости!» А сам белый, как сугроб. Ну, я оделся и туда. Захожу в кабинет – там уже лекарь и оба графских сына. А его милость сидит в кресле и в стенку глядит. Сидит боком к двери. Я вхожу – и первым делом ничего плохого не подозреваю. Говорю: «Здравия вашей милости, явился по приказанию». Он сидит, голову не повернет. Тогда я думаю: отчего же он в стену смотрит? Рядом два его сына, лекарь еще, да я вот пришел, а он глаза вперил в панель. Непорядочек! Подхожу ближе: «Вашей милости дурно?» И тут вижу лицо – мать честная! Глаза стеклянные, челюсти сжаты, губы белые – покойник! Я на колени: «Ваша милость, что же вы изволили! Как же мы без вас!..» И лекарь говорит: «К великой жалости, сердце графа Шейланда не вынесло яростной жары. Свершился приступ, приведший к скоропостижной смерти». Тогда мы взялись за него, чтоб на кровать перенести, а поднять не можем: пальцы бедняги вцепились в подлокотники. Это перед смертью судорога бывает: все мышцы сжимаются, да так и каменеют. Лорд Мартин ему пальцы разжал, а лорд Виттор глаза закрыл: «Прощай, отец». Так вот он умер, несчастный. А через месяц еще и узник убег. Скверный был год, девятка – дурное число.
Город Уэймар стоит на большом холме. Маковку занимает графский замок, глядящий бойницами на все стороны света. Южный склон холма сходит от замка к берегу Дымной Дали. На нем змеятся опрятные
В этой части города обретается плотницкая гильдия, преуспевающая всегда, а сейчас – особенно. Весна и лето – лучшее время для строительства: и погода позволяет, и деньги в город текут рекою через оттаявшую Дымную Даль. Тут и там ставятся новые дома, втискиваясь в простенки между старыми или растягивая город дальше на север. А где строительство – там и плотники.
Шестерке кайров, которых Иона взяла с собою, пришлось немало попотеть, чтобы разыскать старейшину гильдии: он метался по делам, приглядывал за пятью большими стройками в одночасье. Но как только старейшина был найден, дальше пошло легко. Глава гильдии сразу вспомнил Ларда: ага, хороший парень, с руками. Взяли его подмастерьем согласно традиции, заведенной в гильдии: если просится подмастерьем отставной вояка – дать ему преимущество против молодняка. Это дань уважения графским солдатам, которые полвека назад спасли весь город от набега медведей. Правда, Лард был не воин, а тюремщик, но тоже служака из замка и тоже с оружием, так что его приравняли. За четыре года вышел из подмастерьев в мастера – в кратчайший срок, допускаемый уставом. Это потому, что дело крепко знает. Где-то натренировался еще до гильдии – говорит, гробы строгал. Где найти его? Да вон, пятый квартал налево – там строится дом для младшего почтмейстера.
Иона и кайры пришпорили коней, чтобы поспеть до заката. Примчались вовремя – работа еще шла полным ходом, и Лард был на месте: правил брус рубанком. Был он рыжим коренастым мужиком, ничем особенно не приметным, отвернешься – забудешь, однако крепким, как дуб. Из таких и выходили лучшие тюремщики; странно даже, что бросил службу – по внешности ему в страже самое место.
Ирвинг переспросил нескольких работяг, убедился, что нет ошибки, и кликнул Ларда. Тот вышел на улицу, утер лоб рукавом, отряхнул перчатки от стружки.
– Чем могу служить, господа?
– Ты плотник Лард? – спросил Ирвинг.
– Да, милорд.
– Раньше был тюремщиком Лардом?
Он зыркнул исподлобья. Медленно стянул перчатки – кажется, лишь затем, чтобы выиграть время.
– Ну, да.
– Знаешь уэймарского узника?
– Там их много было, – с расстановкой вымолвил Лард. – Который интересует?
– Тот, что убил двух тюремщиков при побеге. Тот, которого зовут идовым слугой.
Лард осунулся на глазах: руки повисли, ссутулились плечи. Выронил перчатки – и даже не заметил. Долго молчал, а затем спросил:
– Дадите с детишками попрощаться? Тут недалече, две улицы…
Иона не поняла. Ирвинг понял прекрасно, но не дал ответа.
– Ты видел узника?
– Так я и знал, что он из ваших. Он после войны возник. Ваши ушли – он остался. Надо было дальше уехать… но куда ж от вас уедешь?
– Ты видел узника? – жестко повторил Ирвинг.
– Не видел. Хотя вряд ли вы поверите.
– Не поверю.
Лард тяжело вздохнул.
– Да… Я скажу, как было, а дальше вам решать. Одно прошу: домой пустите, хоть на час. А потом уж…