Янтарь и Льдянка. Школа для наследников
Шрифт:
— А? — я на мгновение растерялась.
— Если меня что-то не устраивает, то что? — терпеливо повторил огневик, продолжая сверлить меня взглядом.
— То держи это при себе, — огрызнулась я, отводя глаза. Выдерживать этот взгляд было тяжело. — Я буду делать, что хочу, пока у меня есть такая возможность.
— Делай что хочешь, — неожиданно легко согласился Янтарь, а в следующее мгновение его пальцы взметнулись вверх, вздергивая мой подбородок и вынуждая смотреть ему в лицо. Я возмущенно открыла рот, а огневик отчеканил: — Что угодно, но держись от него подальше. Этот человек не достоин твоего внимания,
Подобное обращение ошеломило меня, словно удар молнии воздушника. Я даже забыла строптиво вырваться, уставившись на Янтаря широко открытыми глазами.
Ана. Анаис.
Это имя отозвалось в глубине души чем-то давно забытым, чем-то теплым и… домашним? Я так отвыкла от него, прячась в течение долгих лет за игривым Льдянка и насмешливым Ледышка.
Из головы вылетело совершенно все, о чем мы сейчас разговаривали.
— Я… я… — пролепетала, все-таки отступая на шаг назад и вырываясь из удерживающих меня пальцев. — Мне надо собираться. И тебе, кстати, тоже. Карета скоро приедет.
Янтарь усмехнулся уголком губ и молча вышел, вновь оставляя меня наедине с распахнутым настежь шкафом и сумбурными мыслями.
Когда часом позже я спускалась в школьный двор, порядка в голове не прибавилось, зато прибавилась мелкая нервная дрожь. Я кусала губы, безотчетно стискивала в пальцах подол платья и долго не могла решиться толкнуть последнюю дверь.
Во дворе оказалось неожиданно многолюдно и суетливо. К десяти охраняющим школу гвардейцам прибавился еще десяток. Воздух наполняло фырканье лошадей. Из их ноздрей вырывался пар, они переступали длинными тонкими ногами, вскидывали головы и трясли гривами, словно требуя от своих всадников скорее отправиться в путь. Карета тоже была здесь. Огромная, сверкающая позолотой и с украшенными имперским гербом дверцами: опускающееся за горизонт солнце с треугольником расходящихся лучей.
Странно, я полагала, нас привезут во дворец чуть ли не тайно, а тут выстроился целый торжественный кортеж. Смешно же мы с Янтарем будем смотреться на фоне этого великолепия в нашей красно-голубой школьной одежде. Другой-то у нас не было.
— Волнуешься? — голос за спиной заставил меня вздрогнуть и осознать, что я разглядываю все сквозь полуоткрытую дверь, не решаясь шагнуть за нее.
Лир Сэндел стоял за моей спиной и, судя по всему, так же, как и я, наблюдал за царящей во дворе суетой.
— Я просто не хочу ехать, — меня саму удивило, насколько жалобно это прозвучало.
— Мне очень жаль, — задумчиво произнес ректор.
— Жаль? — удивилась я.
— Жаль, что я ничем не смог тебе помочь. — Серые глаза мужчины смотрели на меня серьезно, как никогда.
— Вы так говорите, словно провожаете меня на эшафот и мы больше не увидимся, — усмехнулась я.
Лир Сэндел внезапно отвел глаза, и в душу закралось нехорошее предчувствие, сменившееся внезапным озарением.
— Мы не вернемся в школу, — ошарашенно прошептала я. — Ведь так? Император не собирается возвращать нас после каникул. Он… он просто воспользовался этим местом, чтобы спрятать нас до моего совершеннолетия, до того момента, как я смогу выйти замуж. И вы… знали?
— Догадывался, — лаконично отозвался ректор. — Но окончательно узнал об этом только что. Его императорское величество
Я уставилась на него, широко открыв глаза.
— Удачи. — Его губы тронула легкая улыбка. — Если нам еще и предстоит встретиться, вряд ли я смогу снова обратиться на «ты» к ее высочеству.
— Я издам на этот счет королевский указ, если пожелаете, — растерянно пробормотала я, все еще не веря в услышанное.
Лир Сэндел погладил меня по голове, словно маленькую девочку, а я неожиданно для самой себя порывисто его обняла. После чего распахнула дверь и вышла во двор.
При моем появлении гвардейцы спешились и вытянулись по струнке, отдавая честь, а Янтарь, прислонившийся к боку кареты, выпрямился, и саламандра, с которой он играл в ожидании, стремительно шмыгнула ему за воротник.
Под десятком устремленных на меня любопытных глаз было страшно неуютно, но я вскинула голову, стиснула зубы и как можно решительнее направилась к карете, цепляясь за единственный знакомый и привычный янтарный взгляд.
На полпути я сбилась с шага и остановилась, вскинув голову вверх. Следом за мной этот жест повторили все присутствующие. Затянутое тучами серое небо стало осыпаться на землю крупными белыми хлопьями.
Снег.
Я ощутила нежно-холодные прикосновения к лицу и, протянув руку, поймала в ладонь несколько не тающих на ней снежинок, сжала их в кулак и улыбнулась. Почему-то этот так внезапно начавшийся снег в Съерр-Таше, где зима балует разве что ливнями, показался мне хорошим знаком.
— Маленькая месть всем теплолюбивым? — усмехнулся Янтарь, стоило мне приблизиться.
— Я Льдянка, а не Снежка, претензии не ко мне.
Парень в ответ молча протянул руку, чтобы помочь взобраться в карету. Не без некоторого колебания я ее приняла и ощутила, как горячие пальцы с силой сжали мою ладонь.
Стоило мне устроиться на сиденье, как Янтарь заскочил следом. Кучер захлопнул за нами дверцу, с улицы послышались крики, ржание лошадей. Карета качнулась и покатилась к выезду из школы. Я внезапно почувствовала, как в носу защипало, и пару раз зажмурилась, пытаясь удержать слезы. Мне не хотелось уезжать из Тароса. Я привыкла к размеренной школьной жизни и очень боялась той неизвестности, которая меня теперь ожидала.
Руку, мнущую ткань платья, внезапно что-то обожгло так сильно, что я даже вскрикнула. Огненная саламандра сидела у меня на коленях, широко расставив кривые лапки с длинными тонкими пальцами и наклонив набок плоскую голову, и, не моргая, разглядывала меня блестящими черными глазами. Я потерла обожженную кожу, прижимая ладонь к груди, и подняла взгляд на Янтаря.
— Убери от меня свое ископаемое.
— Не обижай мою малышку. — Парень поджал губы, словно придворная дама, у которой ручного декоративного песика оскорбили комплиментом: «Ой, какая красивая крыска». — Она пришла познакомиться.
— Очень неприятно, проваливай давай. — Я стряхнула на саламандру веер ледяных капель, прекрасно зная, что они терпеть не могут воду.
Ящерица оскорбленно зашипела, раздула огненный воротник вокруг шеи, став на вид в полтора раза больше, и стремительно умчалась обратно к хозяину на плечо, судя по интонациям, не прекращая посылать на мою голову самые страшные саламандровы проклятия.