Янтарный свет: Лишь тот…
Шрифт:
Несмотря на поток дыма, периодически окутывавший мертвецов, несмотря на молитву паладина во время боя, благодаря чему клинки монахов засветились, мертвецов было слишком много. Мало того, еще и тьмы в них было столько, что обычное благословение клинка не превращало их в труху от одного касания, как было обычно.
– АРИ! – громко выкрикнул клирик, с трудом удерживая поток желтого тумана.
Парень, до этого перепуганно оглядывающийся вокруг, внезапно спохватился. Вид настоящего боя, где мертвецы с разложившейся кожей, с торчащими мышцами, вытекшими
Быстро перехватив псалтирь, он открыл книгу на странице, куда засунул палец. Он принялся читать вслух дрожащим голосом:
– …пресвятая София, чудотворица… – успел прочитать он.
ХРЯСЬ!
Из спины монаха, стоявшего напротив лица парня, выскочил ржавый кончик косы, пробивший насквозь воина. Ударила кровь, щедро покрывшая лицо парня.
Ари сбился, с ужасом подняв глаза на монаха. В руку ему уже впился мертвец, принявшись его жрать заживо. Второй вцепился в шею, окончательно подминая жертву.
– АРИ!
– … Обрати взор свой на меня и на рабов Единого, – прошептал парень, начав трястись от страха, но вернувшись к чтению. – Не оставь нас без благодати своей, не дай тьме и злому умыслу навредить ни духу, ни телу…
Молитва продолжилась, набирая обороты. Парень все ускорялся и ускорялся. На третьем четверостишии в груди его появился свет. На четвертом, окончательно уйдя в молельный транс, отрешившись от творящийся вокруг бойни, он взорвался.
Яркая белоснежная звезда, окутала парня.
– И придет длань твоя, дабы очистить и душу мою, и разум, и помыслы… – раздался надрывный голос парня.
ХЛОП!
Вспышка была настолько яркой, что залила светом все вокруг. Лучи, ударившие во все стороны, начали срывать тьму с мертвых тел, словно сильный ветер, уносящий пепел с кострища.
Мертвые отшатнулись, замедлились. Часть из них замерла, несколько рухнули гниющим мясом на землю, но несколько еще продолжили борьбу.
Одна из таких тварей сидела на шее монаха и вгрызалась в плоть, отчаяно насыщаясь умирающей плотью. Точку в ее существовании поставила жертва.
Казалось, монах уже умер, но после вспышки света глаза его широко раскрылись, он рукой сжал оружие и, перехватив клинок за лезвие, чтобы было возможно подобраться к прижавшейся твари, вонзил оружие в грудь мертвеца.
Разрезая кожу на ладонях, воин вогнал клинок до половины длины. Тварь тут же извернулась, захрипела, а в следующую секунду ей снесли голову братья монаха.
Бой стих за несколько секунд. Бойцы, получившие благословение светом, быстро и оперативно расправились с оставшимися мертвецами. Пусть они и не были подготовленной боевой группой, но имели большой опыт в борьбе с тёмными силами и четко понимали, что благословение ограничено по времени. Закончив с оставшимися мертвецами, они принялись за, казалось, окончательно погибших противников, раскалывая череп каждому мертвецу.
Небольшое белоснежное солнце погасло через минуту, оставив после себя почерневшие от жара мешки с продовольствием и парня, лежавшего лицом вниз. Псалтирь из рук он так и не выпустил.
– Снек! Что с Ари? – крикнул Гош, расколов череп мертвецу со стальной бляхой в голове. После этого, он подцепил лобную кость мертвеца со знаком ковена и отбросил в сторону.
– Жив, – ответил подскочивший к парню клирик и принялся вытряхивать свою сумку рядом в поисках зелья. – Мелкий поганец выдал благословение Софии-Йеменской со всей дури.
– Мне бы столько дури, – буркнул воин и, взяв пару веточек, подцепил кость с артефактным знаком. – Братья, нужен мешок, а лучше ларь дубовый. Эту мерзость надо доставить в монастырь.
Пара мужчин отправились к телегам на поиски.
Гош оторвал взгляд от подделки мертвецов и поднял взгляд на остальных воинов. Начав пересчитывать их, он остановил взгляд на трех воинах.
Один лежал и рычал от боли из-за лезвия косы, примотанной к палке. Неизвестно как, но она пробила кольчугу и плотную кожаную куртку. Вошла она в центр грудины и должна была пройти сквозь сердце и мгновенно убить, но тот каким-то чудом продолжал жить. Второй воин держал его, чтобы тот не дергался. Третий же рывками выдергивал железку, совершенно не предназначенную для боя.
– Убьете ведь… – рыкнул Гош, но тут услышал бульканье.
Он повернул голову и обнаружил еще одного монаха, шею которому прорубили почти до позвоночника. Он удивленно хлопал глазами и смотрел на паладина. Шея уже была на месте, кровь прекратила ударами выплескиваться. Монах был жив и сжимал горло, чтобы из него не выходили пузыри.
– София… – прохрипел он. – Я видел свет ее… Она… Она сказала… Жить…
Гош, хмурясь, повернул голову к телеге, на которой Снек вливал зелья в рот парнишке.
– Если сказала, значит, надо жить, – кивнул он и направился к клирику.
Тот залил остатки флакона в парня и раздвинул веки, заглядывая в его зрачки.
– Что это было? – спросил он. – Я такого солнца сроду не видел.
– Это была молитва Софии-Йенинской, – ответил клирик.
– От благословения Софии не бывает солнца. Раны затянет и кровь остановит, если хорошо силой напитать, – буркнул паладин. – А тут солнце, и мертвецов сносит, как пепел на кострище. Что это было?
– Это был весь запас парнишки, – хмуро ответил Снек и поднял взгляд на друга. – Он выдал все, что у него было.
Паладин опустил взгляд на бледного подростка и уточнил:
– Совсем все?
– Все, – кивнул клирик. – Если к утру до заставы не помрет, то…
– Что?
– То это будет самый сильный одаренный, что я когда-либо видел…
Глава 5
Несмотря на то, что застава была достаточно старой, выглядела она всё ещё грозно. Пятиметровые каменные стены были усыпаны бойницами, а над ними возвышались шесть массивных башен. По центру возвышалась тонкая смотровая вышка, давно уже пришедшая в негодность – крыша ее обвалилась и частично разрушилась стена.