Япония, японцы и японоведы
Шрифт:
Осенью того же года презентация книги состоялась и в Парламентском центре, что на Трубной площади в Москве. На презентации присутствовали наряду с журналистами многие из тогдашних видных деятелей политической оппозиции, включая народных депутатов Верховного Совета.
Но общественная реакция на мою книгу оказалась, естественно, далеко не однозначной. Сторонники проамериканской, прозападной внешней политики ельцинистов наградили меня ругательными отзывами. Мой прежний приятель и коллега по совместной корреспондентской работе в Японии Владимир Цветов в одном из своих выступлений в средствах массовой информации обозвал меня "недобитым коммунистом", а мою книгу - "дешевой ура-патриотической стряпней".
Но ничего другого я не мог тогда ожидать - ведь я оказался, пожалуй, первым из японоведов, кто открыл со страниц книги огонь по своим коллегам-перевертышам - по тем, с кем совсем незадолго до того у меня были издавна вполне дружественные и взаимоуважительные
Но все подобные автографы были сделаны в те времена, когда еще никто не мог предвидеть ни обвального распада Советского Союза, ни бездарной утраты КПСС своей, казалось бы, незыблемой власти, ни размежевания советских японоведов на две враждебные одна другой группировки, ни моего яростного неприятия беспринципности, прояпонского подхалимажа и русофобии тех, кто дарил мне свои книги с надписями, содержавшими, как теперь выяснилось, преждевременные похвалы в мой адрес. Царство небесное Цветову он остался в моей памяти как талантливый журналист-японовед (В. Цветов умер осенью 1993 года.- И. Л.), а личные обиды на него, возникшие после нападок на меня в связи с советско-японским территориальным спором, давно мною забыты. Но идеологическая пропасть, разделившая японоведов на "японофилов" и "русофилов", будет, к сожалению, и далее разъединять людей моей профессии.
Досадные размолвки и ссоры, возникшие в кругу российских японоведов в начале 90-х годов в связи с территориальным спором двух стран, наверняка не улягутся до тех пор, пока не прекратит свое существование навязанный ельцинистами народу гнилой компрадорский режим, пока курс этого режима на потакание территориальным домогательствам японских националистов не будет четко и решительно отвергнут новой властью, пришедшей на смену прежней в 2000 году, пока японские агенты влияния не сочтут за лучшее примолкнуть и предать забвению всю свою нынешнюю прояпонскую возню.
О нашей борьбе против предательских замыслов
Козырева, Кунадзе и иже с ними
Летом 1992 года прояпонское лобби в руководстве МИД России, проведя на протяжении предыдущих месяцев целую серию закулисных переговоров с японскими государственными деятелями, сочло возможным реализовать визит Ельцина в Японию с целью договорного оформления уступок России японским территориальным домогательствам по пресловутой формуле "два плюс альфа". Несмотря на возражения ряда народных депутатов Верховного Совета и армейского начальства, руководители российского МИДа во главе с А. Козыревым продолжали в тайне заверять японскую сторону в том, что Ельцин в ходе своего визита в Японию в сентябре 1992 года пойдет навстречу японским территориальным притязаниям. И японская пресса уже ориентировала общественность на такой исход визита. В таком духе обрабатывали российскую общественность и связанные с "демократами" средства массовой информации. Именно в эти летние месяцы был опубликовал целый ряд брошюр и статей агентов японского влияния вроде брошюры "Знакомьтесь - Япония" или книжечки Бондаренко "Неизвестные Курилы" (о них речь уже шла выше), в которых нашим читателям внушалась мысль, что-де сдача Южных Курил Японии - это вопрос уже предрешенный и его обсуждение бесполезно.
Но чем ближе становился день отъезда Ельцина в Японию, тем выше поднималась волна протестов российских патриотов против капитулянтского курса правительства. Эти протесты усилились и в Верховном Совете, и среди населения дальневосточных районов России, и в научном мире. Именно тогда, в августе 1992 года, в Москве состоялся массовый митинг патриотов в защиту Курил, о котором я упомянул выше.
Подняли тогда свой голос протеста и те российские японоведы-патриоты, которые отказались идти на поводу у своих коллег-японофилов. Организационную работу в этом деле пришлось взять тогда на себя мне и моей жене. Где-то в последней декаде августа я написал черновой вариант текста письменного обращения специалистов по Японии к президенту России Б. Ельцину, жена размножила на пишущей машинке черновик, и мы ознакомили с ним тех японоведов и знатоков международных отношений на Дальнем Востоке, которые в те дни были встревожены перспективой потери Россией Южных Курил в итоге предстоявшего визита в Японию российского президента. Затем, после внесения в текст корректив в соответствии с пожеланиями названных коллег, открытое письмо к президенту было отпечатано начисто и подписано двадцатью профессорами и докторами наук. В их числе наряду со специалистами по общим проблемам международных отношений на Дальнем Востоке была и группа "коренных" японоведов, включая И. И. Коваленко, В. П. Зимонина, А. А. Кошкина, А. П. Маркова, Б. П. Полевого, А. А. Прохожева, А. С. Савина, И. А. Сенченко, А. М. Шаркова, В. Н. Хлынова и меня.
В тексте открытого письма настоятельно подчеркивалось, что любое потакание притязаниям Японии на южные острова Курильского архипелага, включая Кунашир, Итуруп, Хабомаи и Шикотан, было бы неправомерно ни с исторической, ни с юридической, ни с политической, ни с экономической точек зрения. "Мы убеждены,- указывалось в письме,- что те территориальные уступки, на которых настаивает сегодня японская сторона, противоречит как здравому смыслу и национальным интересам России, так и международному праву - они чреваты для страны невосполнимым ущербом". Подписавшие письмо ученые предупреждали далее Ельцина, что "в политическом мире Японии в случае уступок японским территориальным домогательствам наверняка активизируются реваншистские силы, выступающие не только с притязаниями на четыре южных острова, но и на все Курильские острова и даже на Южный Сахалин".
Обвиняя в некомпетентности советников президента, подталкивавших его на путь уступок японским домогательствам, авторы письма напоминали ему, что "российская общественность... не уполномочила никого на ведение территориальных торгов", что по Конституции России ее территория "целостна и неотчуждаема" и что это не позволяет поступаться "ни единым островом, ни единой пядью родной земли". В заключение же в письме выражалась надежда, что у президента хватит решимости и мужества дать отпор как японским государственным деятелям и политикам, зарящимся на русские земли, так и тем из его советников, которые подталкивали его на путь ущербных для страны и неоправданных территориальных сделок. "Мирный договор с Японией, как и вообще развитие российско-японского добрососедства,- писалось в заключение,- должны стать результатом признания обеими странами стабильных и четких границ, сложившихся в итоге второй мировой войны. Иного пути решения территориального спора двух стран нет и быть не должно"166.
Поскольку до дня предполагавшегося отъезда Ельцина в Японию оставалось менее недели, то было решено наряду с доставкой письма в администрацию президента для непосредственной передачи его адресату отправить копии в редакции нескольких газет. Жена, отвозившая тексты письма в редакции "Правды" и "Советской России", встретила случайно у входа в здание названных редакций одного нашего знакомого журналиста - Сашу Дроздова, занимавшего в то время высокий административный пост в редакции "Комсомольской правды". Когда между ними зашел разговор о том, как быстрее доставить текст письма непосредственно президенту, то выяснилось, что в тот день Дроздов должен был встречаться по каким-то делам с главой президентской администрации Ю. Петровым. При таком стечении обстоятельств Дроздов любезно согласился передать пакет с письмом непосредственно в руки названного им лица - Ю. Петрова. И эту просьбу жены он выполнил: вечером он позвонил мне домой и сказал: "Ваше коллективное письмо, судя по всему, заинтересовало Петрова. Прочтя его, он сказал, что безотлагательно положит его на стол президента". И, видимо, так оно и было.
А на следующий день полный текст нашего открытого письма был опубликован в "Советской России". Днем позже изложение его содержания было опубликовано также и на страницах "Правды".
Когда мои коллеги подписывали свое открытое письмо Ельцину, его поездка в Японию казалась неминуемой. За день до того, как это письмо легло на стол главы президентской администрации Ю. Петрова, состоялась встреча Ельцина с представителями прессы по поводу его предстоявшего визита в Японию, и в его ответах на вопросы японских журналистов не было и намека на отказ от поездки. Однако 9 сентября вечером радио и телевидение Москвы передали как сенсацию экстренное сообщение об отмене президентом вылета в Токио, ранее согласованного с японскими руководителями и назначенного на 13 сентября. Это сколь неожиданное, столь и обидное для японской стороны решение Ельцин и его помощники сопроводили неуклюжими и противоречивыми объяснениями, содержавшими ссылки, с одной стороны, на "внутриполитические трудности", а с другой - на "негибкую позицию" японского правительства в территориальном споре с Россией. Но японскую сторону эти объяснения не устроили, и в неожиданном отказе президента России от заранее согласованного визита японские политики и пресса увидели поступок бестактный и обидный для Японии.