Японская новелла
Шрифт:
Когда самурай стал с земли подниматься, увидел, что пальцы его сами собой соломинку схватили. И тогда он подумал, что эту соломинку пожаловал ему Будда. Никчемное дело, подумал он. Но все же, верно, это Будда сам так распорядился. И пошел самурай, вертя соломинкой. А тут овод жужжит, вокруг головы кружит, докучает. Обломил самурай ветку с дерева, отгоняет его. А тот все так же жужжит, надоел совсем. Поймал его самурай, привязал соломинкой за кончик ветки. Овод улететь не может, жужжит, вокруг летает.
А в это время экипаж направлялся в храм Хасэдэра. За передними бамбуковыми шторами сидел маленький мальчик, очень хорошенький. “А что у этого мужчины за штучка? Попроси-ка, пусть мне отдаст”, —
“Вот одна соломинка превратилась сразу в три мандарина”, — подумал самурай. Привязал их к ветке, перекинул через плечо и пошел. И вот видит он, тайно путешествует некая знатная дама, окруженная множеством самураев. Дама измучилась в пути и повторяла: “В горле пересохло, дайте пить”. Казалось, что дыхание ее вот-вот прервется. Свита ее была в замешательстве. “Есть ли поблизости вода?” — бегали, кричали и суетились слуги. Но воды нигде не было. “Что же делать, может, на вьючной лошади есть?” — спрашивали они. Но вьючной лошади не было видно — она сильно отстала. Даме же становилось все хуже и хуже. Поднялась настоящая суматоха, дама находилась на пороге смерти.
Самурай увидел, как беспокоятся люди оттого, что у госпожи пересохло в горле. Самурай неспешно приблизился к ним. “Этот мужчина должен знать, где здесь вода. Есть ли в окрестностях питьевая вода?” — спрашивали они. — “Поблизости питьевой воды нигде нет. А в чем, собственно, дело? — “В пути госпоже стало плохо, пить захотелось, а воды-то и нет. Дело нешуточное, вот мы и спрашиваем”. — “Да, вот незадача. Вода далеко, пока наберешь и притащишь, время пройдет. А как насчет этого?” С этими словами самурай подал три мандарина, завернутые в бумагу. Люди обрадовались, зашумели. Дали их госпоже. Съела она их и стала понемногу глаза открывать. “Что случилось?” — спрашивает. “У вас в горле пересохло. Вы говорите: “Дайте воды!” И тут же без чувств упали. Мы воду ищем, а чистой воды и нет. Но тут самурай здесь оказался, сообразил как беде помочь, подарил три мандарина, и мы дали их вам.”
Дама сказала: “У меня так в горле так пересохло, что я в обморок упала. Помню только, как воды просила. А дальше ничего не помню. Если б не мандарины, умерла бы прямо в поле. Как хорошо, что этот самурай поблизости оказался. Он здесь еще?” — “Здесь”, — ответили ей. — “Скажите, чтобы подождал немного. Счастье-то счастьем, да если бы я умерла, как это было бы ужасно! Чем же могу, находясь в чистом поле, отблагодарить этого самурая? Да хоть накормите его. Пусть подождет немного. Когда подойдут вьючные лошади, дайте ему поесть”. — “Будет исполнено”.
Пока ждали, подошли навьюченные корзинами лошади. “Почему так сильно отстали? Лошади с поклажей должны идти впереди. Разве ладно, что они так отстают, что-нибудь нехорошее случиться может!” Поставили шатер, вытащили ширмы, расстелили циновки. “Вода далеко, но вы устали и я хочу обязательно накормить вас”. Послали носильщиков, те набрали воды, разложили еду и накормили самурая. Ест он, а сам думает: что же теперь ему достанется за мандарины? Если здесь замешана Каннон, вряд ли просто так дело закончится. Тем временем вытаскивают три штуки хорошего белого полотна. “Передайте тому самураю. Мою благодарность за те мандарины не выразить словами. Но чем еще могу я, находясь в дороге, выразить свое расположение? Возьмите в знак моей признательности. А в столице
Так получил самурай три штуки полотна. Обрадовался он и думает: вот, одна соломинка превратилась теперь в три штуки полотна. Зажал полотно под мышкой и ушел. Тем день и кончился.
Заночевал самурай в доме одного человека, жившего при дороге. Как рассвело, поднялся вместе с птицами. Тем временем взошло солнце. И в час дракона повстречал он человека верхами — на неописуемо красивом коне. И так самураю этот конь понравился, что помчался он за ним, не разбирая дороги. Этот конь, верно, тысячу монет стоит! Но тут конь внезапно свалился на землю — вот-вот дух испустит. Хозяин с потерянным видом слез с него и стоял рядом. В смятении слуги сняли седло, спрашивают: что делать? Но конь умирал скоропостижной смертью, хозяин заламывал руки, обезумев от горя — вот-вот заплачет. Но делать нечего, сел на простого коня, какой рядом был.
“Хоть я и здесь, да ничем помочь не могу. Я уезжаю. Ну, а коня куда-нибудь спрячьте”. И хозяин уехал, оставив на месте одного простолюдина. Смотрит самурай и думает: а ведь этот конь будет моим, хотя бы и мертвым. Соломинка превратилась в три мандарина. Три мандарина превратились в три куска полотна. А это полотно, само собой, превратится в коня. Подошел поближе и говорит простолюдину: “Что это за конь?” — “Этого коня господину доставили из провинции Муцу. Десять тысяч охотников желали его купить, платили любую цену. Но хозяин не хотел с ним расставаться. Но вот сегодня он пал, а хозяин не получил ничего. Вот я и думаю: не снять ли мне с него шкуру, да только что я с этой шкурой в дороге буду делать? Вот сижу, присматриваю за ним”. — “Неужели? А я вот смотрю — замечательный конь, а пал безвременно. Поистине печальна участь обладающего жизнью. Правда твоя — если в дороге освежуете коня, шкуру не выделать. Я-то сам здесь неподалеку живу, смогу шкуру выделать. Уступи ее мне.” И дал простолюдину штуку полотна. Тот подумал: вот нежданный прибыток. Опасаясь, как бы самурай не передумал, как взял полотно, так убежал, не оглядываясь.
А наш самурай выждал несколько времени, помыл руки, обернулся лицом в сторону храма Хасэдэра, где Каннон находится. “Пусть конь оживет”, — молился он. Тем временем конь открыл глаза, поднял голову, чуть привстал. И самурай, поддерживая его, помог ему подняться. Радости его не было предела, но только самурай опасался того, что могут появиться припоздавшие слуги или же тот человек, что был оставлен присматривать за конем. А потому он отвел коня в укромное место и дал ему отдохнуть до времени. Когда же конь поправился, самурай отправился к некоему человеку и поменял одну штуку полотна на уздечку и простое седло. И взобрался на коня.
Отправился самурай в столицу. Когда он переплыл реку Удзи, солнце зашло. На ночь остановился он в доме одного человека и поменял штуку полотна на сено для коня и еду для себя. Как рассвело, он поспешил в столицу. Остановившись возле какого-то дома в районе Девятой улицы на самой окраине города, самурай решительно постучался. Ехать дальше было опасно, поскольку если кто-нибудь узнал коня, самурая могли счесть за вора, а потому следовало без лишнего шума коня продать.
И вот самурай подъехал к дому, надеясь, что здесь сыщется покупатель. “Не купите ли коня?” — спросил он. Хозяин оглядел коня и он понравился ему. Он возбужденно сказал: “Как же быть? Сейчас у меня шелка на покупку коня нет. Может, уступите коня за поле в Тоба? Я еще и риса в придачу дам”. Самурай подумал, что это получше шелка будет, но сказал так: “Вообще-то я предпочел бы шелк или деньги. Я ведь все время путешествую — что мне с полем делать? Ну уж так и быть, пусть по вашему будет”. Сел покупатель на коня, чтобы испытать его. Хорош конь!