Японская новелла

Акутагава Рюноскэ

Тут Гои услышал громкие голоса на улице. Что такое? Какой-то мужчина произнес: “Завтра к часу зайца каждому из вас надлежит принести сюда по одному клубню батата длиною в пять сяку и толщиною в три суна”. Гои подумал, что это какой-то чересчур уж суровый приказ, но заснул.

Он проснулся на рассвете и услышал, как в саду расстилают циновки. Гои попытался догадаться, что происходит. Ночные сторожа и иные слуги были уже на ногах. Когда Гои поднял занавеску, он увидел, что в саду было расстелено четыре или пять длинных циновок, однако их назначение было ему непонятно. Тут стали подходить простолюдины — каждый из них тащил на спине нечто похожее на бревно. Положив это нечто на циновку, люди уходили. Наблюдая их череду, Гои увидел, что каждая приносимая вещь была и вправду в три суна толщиной. И хотя каждый простолюдин приносил с собой всего по одной штуке,

к часу зайца была насыпана груда высотою в тот дом, в котором пребывал Гои. И теперь он сообразил, что голос, который он слышал накануне, являлся не чем иным, как приказанием всем окрестным крестьянам, а приказ этот оглашался с холма, который назывался “Приказным”. И это только те крестьяне, которые находились в пределах досягаемости голоса! А что уж говорить о тех людях Тосихито, которые жили еще дальше! Тут принесли пять или шесть огромных котлов вместимостью по пять коку и установили их на кольях, вбитых в землю. Пока Гои размышлял о том, зачем они понадобились, прехорошенькие девушки в белых шелковых одеяниях набрали в белые новенькие ведерки воды и стали разливать ее по котлам. Гои поначалу подумал, что они собираются кипятить воду, но потом увидел, что в котлах варятся травы. С десяток молодых людей с оголенными руками стали чистить корни батата и резать его на тонкие ломтики. Только теперь до Гои дошло, что они собираются варить бататовую кашу. Но есть ее Гои совсем не хотелось — он почувствовал отвращение.

Когда смесь прокипела несколько времени, кто-то объявил о том, что каша готова. “Пожалуйста, отведайте!” — сказали люди, протягивая Гои огромную миску, в которую они вывалили три или четыре золотых черпака вместимостью в целый то. “Кушайте на здоровье!” — сказали они ему, однако Гои стало так тошно от одного только вида, что он не смог осилить даже одной миски. “Все, наелся”, — сказал Гои. Присутствующие встретили его признание хохотом. “Благодаря гостю, мы сможем отведать кашки!” — переговаривались они. Тут Тосихито заметил, что из-под свеса крыши длинного дома напротив выглядывает лисица. “Смотрите! Это та самая лисица смотрит на тебя!” — сказал он и распорядился накормить ее. Лисица принялась жадно есть.

Тосихито был богат так, что и не рассказать. Когда Тосихито и Гои вернулись через месяц в столицу, Тосихито подарил Гои одежд и на каждый день и праздничных, шелку обычного и тонкого, полотна. Подарки были уложены в кожаные сундучки. Разумеется, берег Гои и ту одежду, которая досталась ему в ту самую памятную ночь. И даже лошадь с седлом подарил ему Тосихито.

Время от времени приходится встречать людей незнатных, вроде Тосихито, но которые долгое время прожили на одном месте и получили известность.

Свиток четвертый

ПРО ТО, КАК ЛИСА В ПРОРИЦАТЕЛЬНИЦУ ВСЕЛИЛАСЬ И ЛЕПЕШКИ ЕЛА

В давние времена в некоем месте, где обитали духи, один такой дух вселился в прорицательницу и сказал так: “Я не хочу причинить вреда. Я самая обычная лиса, меня в норе детки ждут, кушать просят. Вот я и подумала: может, здесь разживусь чем? Потому и пришла. Не найдется ли лепешек рисовых?” Приготовили лепешек и дали ей на подносе. Лиса-прорицательница покушала немножко и сказала: “Ах, как вкусно! Ах, как вкусно!”

Людям же эти речи не понравились. “Прорицательнице захотелось лепешек, вот она и притворилась, будто лисица вселилась в нее”, — сказали они.

Прорицательница сказала: “Дайте мне бумаги лепешки завернуть. Я их домой отнесу, деток накормлю”. Дали ей два листа бумаги, завернули лепешки. Она же засунула сверток за пояс — так, чтобы он поближе к телу был. После того сказала бывшему там горному отшельнику: “А теперь гоните меня прочь, ухожу я”. — “Уходи прочь! Уходи!” — закричал он. Прорицательница вскочила на ноги и тут же рухнула. Когда же через какое-то время очнулась, за пазухой у нее уже ничего не было.

Вот удивительно, и куда только лепешки подевались?

ПРО ТО, КАК В ПРОВИНЦИИ САДО ЗОЛОТО НАШЛИ

В провинции Ното ⁴²добывали железо. И тех, кто копал руду для управителя провинции, насчитывалось шестьдесят человек. В то время, когда управителем служил Санэфуса, начальник над шестьюдесятью рудокопами сказал кому-то: “А вот в провинции Садо ⁴⁴золота полным-полно”. Услышал об этом управитель и призвал того урядника. Подарков ему надарил и стал вкрадчиво выспрашивать. А тот и говорит: “В провинции Садо и вправду золото есть, сам это место знаю”. — “Так отправляйся туда и добудь его для меня”. — “Поеду, коли пошлете”. — “Ну что ж, снарядим судно”. — “Людей мне не надо. Дайте мне только маленький кораблик и немного съестного. Я отправлюсь на остров Садо и привезу вам золото”.

Управитель сделал по договоренному, так, что никто о поездке и не догадывался. Урядник же получил кораблик, съестного и отплыл в провинцию Садо.

Прошел месяц. Управитель и думать про золото забыл. Но тут является урядник и смотрит на управителя со значением. Тот все понял. Никому не перепоручая, встретился с урядником в укромном месте и тот передал ему нечто, завернутое в черное полотно. Сверток был весьма тяжел. Управитель сунул его за пазуху и удалился. А урядник исчез без следа. Искали его искали, да только никто не знал, в какую сторону он подался. Сам управитель подозревал, что урядник отправился на поиски золотоносных мест. Передают, что того золота было аж восемь тысяч рё.

Вот такую историю рассказывают жители Ното про то, как на Садо золото нашли.

ПРО НАСТОЯТЕЛЯ ИЗ ХРАМА ЯКУСИДЗИ ⁴⁵

Давным-давно жил-был в храме Якусидзи настоятель. Хотя и занимал он такую должность, а до имущества храма пальцем не касался — только и делал, что молился о перерождении в Краю Вечной Радости. Уже состарившись, настоятель занемог — вот-вот дух испустит. Собираясь покинуть этот мир, молитву сотворил. Но когда все уже подумали, что вот он, конец пришел, настоятелю полегчало. Позвав учеников, он сказал им примерно так: “Видели вы, что умирал я, творя молитву неустанную. Ждал я, что прибудет за мной посланник из Края Радости Вечной. Но не увидел я его — увидел страшную колесницу, огнем объятую. “Вот дела!” — думаю. Никак того не ожидал, что мне в ад отправиться суждено. Но черти при колеснице сказали мне: “Как-то раз ты позаимствовал у храма пять мер риса, а долг не отдал. Вот за этот грех и надлежит тебе в ад отправиться”. Я же отвечал: “За такой грешок в ад не пойду. А долг свой отдам”. Подошел к огненной колеснице и стал ждать. Так скорее читайте сутры, чтобы десять мер риса отмолить!” В спешке великой стали ученики сутры читать, как им было сказано. Когда же пробил колокол, огненная колесница повернула назад. “Огненная колесница вернулась! Теперь прибудет посланец рая!” — настоятель стал от радости руки потирать — тут и скончался.

Келья того настоятеля находилась к северу от главных ворот Якусидзи. До сего дня стоит, как и прежде стояла, напоминая о том, что даже за крохотный долг ждет тебя ад. Что до имущества храмового, полагаю, что всякий настоятель, попользовавшийся им по своевольному разумению, в ад попал.

ПРО ОСТРОВ БРАТА И СЕСТРЫ

В уезде Хата провинции Тоса жил некий простолюдин. Было у него и поле, да только не в родной провинции, а в другой. Вот вырастил он рассаду риса, а когда настало время сажать ее, погрузил рассаду на лодку. Взял он еды для работников, а также домашнюю утварь — кастрюли и котлы, лопаты и мотыги, да еще и плуг. Оставив караулить лодку своих детей — мальчика и девочку лет по одиннадцати-двенадцати — родители спустились на берег нанять работников. Полагая, что уходят ненадолго, они чуть вытащили лодку на берег, даже привязывать не стали. Дети же в это время спали в лодке. Но вот наступило время прилива, лодка закачалось на волнах. И вдруг поплыла, гонимая легким ветерком, и, подхваченная течением, оказалась в открытое море. Ветер крепчал, лодка полетела, словно под парусом. Тут дети и проснулись. Смотрят — а они уже в море — и якоря не бросить. Заплакали, закричали от ужаса, но ничего поделать не могли — плывут, сами не знают куда, — куда ветер дует.

А тем временем родители набрали работников, пришли к лодке. А лодки-то и нет. Сначала родители подумали было, что дети, может, где от ветра где укрылись. Кричат, зовут их, да все без толку. Искали и по бухтам — нигде нет. Так что пришлось оставить все как есть.

Лодку же прибило к острову далеко к югу. Дети плакали и плакали. Потом привязали лодку, огляделись — людей нет. Как назад вернуться, они тоже не ведали. Сошедши на остров, сказали так: “Делать нечего, но только и с судьбой прощаться тоже негоже. Покуда хватит еды, будем есть понемногу, живы останемся. Но только когда все съедим, чем питаться станем? Посадим рассаду, пока не засохла”. Так и сделали.